Как оказалось, Елизавету-Марию фон Нальц с кражей никто не связывал, писали исключительно о бесследном исчезновении девушки. Главный инспектор употребил все свое влияние, дабы правда не выплыла наружу, и теперь каждый постовой в городе, посматривая на красоток, держал в голове портрет пропавшей особы. Если она еще в городе, ее найдут.

«Если…» – слово это острой болью засело в сердце, и я заставил себя выкинуть мысли о Елизавете-Марии из головы.

«Всему свое время. Сначала стоит разобраться с неотложными делами, а дальше будет видно» – так уговаривал я себя, шагая по затянутым моросью улицам.

Впрочем, отвратительным расположение духа было не только у меня: Альберт Брандт ругался как сапожник, выясняя с хозяйкой заведения, кто будет оплачивать выбитое грабителем окно и сушку залитой дождем мебели.

Мне даже сделалось немного совестно.

– Мадам! – потеряв терпение, проговорил Альберт своим низким голосом, и глаза его засветились в полумраке помещения двумя призрачными огнями.

Но фигуристая дамочка знала поэта как облупленного; она немедленно подступила к нему, уткнулась в него высокой грудью и закрыла рот ладонью.

– Альберт! – промурлыкала хозяйка. – Еще одно слово таким тоном – и я как следует врежу тебе коленом между ног. Сразу перейдешь на фальцет!

Поэт откинул руку, но талантом сиятельного больше пользоваться не стал.

– Пополам? – предложил он.

– Ты просто лапочка, Альберт! – улыбнулась дамочка и отправилась отдавать распоряжения.

Мой изрядно раздосадованный неожиданными тратами приятель всплеснул руками и повернулся ко мне.

– Куда катится этот мир, Лео, скажи мне? Пытаться обокрасть поэта, подумать только! Уму непостижимо.

Я кивнул вслед хозяйке и поинтересовался:

– У вас с ней что-то было?

Поэт только рассмеялся:

– Лео, мужчина и женщина не могут прожить под одной крышей и дня, чтобы у них не возникли те или иные отношения, а я снимаю эти апартаменты третий год кряду! Разумеется, у нас с ней кое-что было!

– Развратник.

– Я однолюб! – с достоинством заявил Альберт Брандт. – Каждое мгновение жизни люблю только одну женщину. Правда, раз потерял голову от двойняшек, но это другая история. Дело вот в чем, Лео, сейчас должна нанести визит моя нынешняя возлюбленная, а наверху все вверх дном перевернуто. Времени нет совершенно.

– Не ночевал дома? – ухмыльнулся я.

– В гробу отосплюсь, – пошутил поэт. – Без обид?

– Нет проблем, – хлопнул я его по плечу. – Просто проходил мимо и решил узнать, как у тебя дела.

– Дела отлично, Лео! Все хорошо! Заходи как-нибудь в другой раз! – крикнул Альберт и убежал наверх.

Я не стал его останавливать. Не стал ни о чем рассказывать. Просто покачал головой и вышел за дверь. А там на глаза сразу попалась женская фигура в черном плаще и шляпке с густой вуалью. Выглядела Елизавета-Мария так, словно собралась на похороны.

Ежась то ли от нехорошего предчувствия, то ли от студеного ветерка, я подошел к суккубу и довольно грубо спросил:

– Какого черта тебе здесь надо?

– Не твоего ума дело, – столь же нелюбезно отозвалась девушка.

– Рискнешь показаться ему в таком виде?

Елизавета-Мария только фыркнула.

– Лео, у меня появилось к тебе предложение, – заявила она. – Взаимовыгодное.

– Верится с трудом, – хмыкнул я, развернулся и зашагал по улице.

– Дочь главного инспектора пропала, – донеслось вдруг из-за спины. – Не желаешь ее отыскать?

Меня словно паралич разбил. Я медленно обернулся и веско произнес:

– Ты ничего не знаешь об этом.

– Лео, мой милый Лео! – звонко, совсем по-прежнему рассмеялась Елизавета-Мария. – Та дылда-сиятельная пропала, и вопрос только в том, как сильно хочешь ты ее отыскать.

– Ты прочитала об этом в газете!

– Прочитала, – подтвердила девушка. – Ты ведь сам советовал читать прессу. В аду такого нет, помнишь, Лео? Это ведь твои слова.

– Перестань!

Елизавета-Мария подступила ко мне и тихонько прошептала:

– На приеме я кое-что видела. Уверена, это поможет тебе отыскать глупышку.

– Что ты хочешь взамен? – вырвалось у меня помимо собственной воли.

– Верни мне молодость! – ожидаемо потребовала суккуб. – Верни молодость и дай слово никогда не забирать ее впредь!

Я покачал головой.

– Исключено.

– Позволь узнать почему?

– Ты все выдумала. Хочешь обвести меня вокруг пальца? Не выйдет.

– Я дам слово, – очень серьезно произнесла Елизавета-Мария. – Я дам слово тебе, а ты – мне. Если моя информация не приведет тебя к девушке в течение сорока восьми часов, поступай как знаешь.

– Сорок восемь часов?

– Да.

– Занятно…

Мне хотелось поверить. О, как мне хотелось поверить словам суккуба, но верить ее словам было нельзя. Но что я теряю? Если это обман, все вернется на круги своя уже через два дня, а если Елизавета-Мария и в самом деле видела нечто важное, я смогу отыскать дочь главного инспектора. Не знаю, сумею ли в этом случае добиться расположения Елизаветы-Марии фон Нальц, а вот на благодарность ее отца смогу рассчитывать твердо. Это и решило дело.

Суккуб заметила, как загорелись мои глаза, и облизнула губы.

– Ну, Лео? Ты согласен?

– Ты расстанешься с Альбертом, – выставил я дополнительное условие. – И это не обсуждается.

– Как скажешь, дорогой, – покладисто согласилась Елизавета-Мария, изнывая от нетерпения вновь вернуть себе облик юной девицы, и откинула вуаль.

Мы обменялись клятвами, и не успел я еще ничего предпринять, как покрытая морщинками кожа девушки принялась разглаживаться, на глазах возвращая себе свежесть и упругость.

– Говори! – потребовал я, ощущая себя круглым идиотом. – Или сделке конец!

Елизавета-Мария несколько раз вздохнула полной грудью, потом рассмеялась, но сразу осеклась, перехватив мой полный лютого бешенства взгляд.

– Лео, успокойся! – попросила она. – Я всегда держу свое слово!

– Говори!

– На приеме дочь главного инспектора показалась мне немного не в себе, – пространно сообщила Елизавета-Мария. – Я видела ее на полицейском балу, взгляд был совсем иной. Будто у барона она опилась опиумной настойки.

– Довольно!

– Не моя вина, если твою нежную психику травмируют такие подробности! Среди дам высшего света тоже встречаются наркоманки!

– Ближе к делу!