– Какого кольца?

– «Маленькая сиротка Энни»[12]? Да ладно! Я думал, все знают этот радиоспектакль. Там просят детей обзавестись кольцом-дешифратором. На самом деле простой шифр Цезаря – алфавит сдвинут на пять или около того букв. А затем в радиоспектакле дается закодированное сообщение, которое могли расшифровать только дети с кольцом.

Закодированное сообщение, повторила про себя Кади, бред из тетради – это шифр. Она вспомнила шифровки, которые Эрик оставлял ей в детстве. Пиктограммы, словесные головоломки, задания…

– Скорее всего, эта задачка посложнее детской головоломки из радиоспектакля. Но он же твой брат. Никто лучше тебя не знает, как толковать его послание.

… коды, которые могла расшифровать только она.

Кади порылась в сумке, выудила тетрадь и бросила ее на столик. Принялась перелистывать в конец и вдруг отпрянула: по краю страниц растеклось алое. Кровь. Ее кровь.

– Бо-бо!

Кади подняла голову и увидела, что прямо на нее указывает маленькая девочка. Их глаза встретились, личико ребенка сморщилось:

– Мамочка!

Мать девочки подлетела, подхватывая дочь на руки, едва та начала завывать. Кади успела увидеть выражение ее лица, когда она поворачивала к себе девочку.

Страх.

Струйка свежей крови сбежала по ямке ладони. Прокол от осколков дорожного покрытия оказался куда глубже, чем Кади предполагала. Кровь заполнила ложбинку линии жизни, подкрашивая ее, словно на сеансе хиромантии. Похоже, текло уже долго: вся рука, манжет куртки и даже алюминиевая столешница были испачканы алым. Невероятно, что Кади этого не замечала. Сейчас она была ошеломлена так же, как и люди вокруг, смотрящие на нее с ужасом.

А она слушала Уита.

Такое впечатление, что теперь на нее пялился каждый прохожий. И у всех на лицах была смесь любопытства, беспокойства и брезгливости. К Кади подошел мужчина средних лет в черепаховых очках:

– Мисс, вам нужна помощь?

– Я в порядке. – Кади вскочила, набросила лямку сумки и рукавом вытерла стол.

– Вы знаете, где университетский медпункт? Я могу проводить, – добавила стоящая рядом с мужчиной женщина.

– Да нет, правда, большое спасибо. – Кади понадеялась, что они не преподаватели.

Она низко опустила голову и, войдя в Студенческий центр, поспешила прямиком в туалет. С ближайшей скамейки поднялась девушка, опережая ее перед дверью, но, увидев Кади, отступила в сторону.

Наконец, глянув на себя в зеркало, Кади поняла почему. Там, где она прикасалась к лицу, осталось большое бурое пятно, задевающее щеку и губу. Кровь продолжала идти, раскрашивая алым все, до чего Кади дотрагивалась. Левой рукой она отмотала бумагу, подставив правую под струю горячей воды. Порез разболелся, пока она его промывала, но, к счастью, все-таки оказался не чересчур глубоким.

Раны на ладонях обычно сильно кровоточили, Кади знала это по прошлому опыту.

Она осторожно просушила руки. Прижав к ладони бумажное полотенце, понаблюдала, как расплывается алое пятно, но вместо цветной кляксы перед глазами стояли лица наблюдавших за ней людей. Застывшие между тягой жалости и отторжением неприязни. Кади представила, как сейчас они ее обсуждают, строят версии, осуждают, а позже, когда они вернутся домой, она станет для них темой дня.

Совсем как Эрик.

Кади вымарала из памяти, как тяжело было выходить с Эриком на люди. Теперь она вспомнила день в торговом центре «Король Пруссии», когда брат приехал домой на весенние каникулы и они пошли купить маме подарок на день рождения. Была суббота, и торговый центр заполнился народом под завязку. Эрик всегда ненавидел толпу, даже до того, как заболел, поэтому Кади не собиралась брать его с собой. Но обстоятельства решили за нее. Эрик снова поссорился с отцом, и мать настояла, чтобы Кади увела его из дома. Кади только заскочила в магазин посуды «Уильямс Сонома», схватила первое попавшееся блюдо и помчалась к кассе. Но для Эрика и этого оказалось достаточно.

«Эта очередь вообще не движется», – нервно сказал он.

«Движется, просто медленно».

«Все эти люди вызывают у меня панический приступ. – Эрик постоянно облизывал губы, хотя в углах все равно запекалось – от лекарств у него пересыхало во рту. – Надо уходить».

«Если тебе совсем нехорошо, подожди снаружи. Рядом с магазином киоск с кренделями тетушки Энн. Ты ведь любишь с корицей и сахаром, а? Держи, – Кади протянула ему десятидолларовую купюру. – Возьми там что хочешь. Обязательно дождись меня».

«Ненавижу, когда ты ведешь себя как мама». – Он взял деньги и ушел.

Кади все это нравилось не больше, чем ему. Она мялась в очереди, которая и правда ужасно медленно ползла, и оглядывалась через плечо, чтобы не потерять Эрика из виду. Наконец, расплатившись, Кади выскочила наружу. Возле киоска Эрика не было.

Сердце бешено колотилось, она поспешила в главный атриум торгового центра. Остановившись между тремя переполненными коридорами, Кади искала глазами двадцатилетнего брата в такой панике, словно он был ее потерянным ребенком.

Наконец Кади удалось его заметить. Эрик стоял у большого папоротника и раскачивался, разговаривая сам с собой, не отводя взгляда от камеры слежения. Кади разглядела то, на что Эрик не обращал внимания. Сердце болезненно сжалось. Двое подростков снимали странное поведение Эрика на телефон и смеялись.

Кади окликнула брата, надеясь, что он отвернется. Но Эрик не услышал и не ответил. Она повторила, торопясь до него добраться:

«Эрик, пойдем, уже все».

Он проигнорировал ее слова, кивнул на камеру:

«Это обманка. Настоящая где-то в другом месте. Пытаются всех уверить, что технология не улучшилась с восьмидесятых».

«Уже можно идти домой». – Кади взяла его за руку, пытаясь увести, но тут он заметил у себя за плечом мальчишек.

«Эй, вы! – крикнул Эрик, и его голос привлек внимание проходящих мимо. – Вы что, снимаете? Следили за мной? Кто приказал меня снимать? Кто вас послал?»

Мальчишки только захохотали громче.

Кади сжала его руку крепче, чувствуя, как напрягаются мышцы, по мере того как подростки подходили все ближе.

«Не обращай на них внимания. Давай…»

Пацан в кепке с эмблемой бейсбольного клуба «Филлис» выпятил подбородок:

«Твой дебил?»

Кади дернулась, словно ее ударили.

«Как ты меня назвал?!» – рявкнул Эрик.

«Ну лан, а как насчет долбанутого шизика? – вякнул второй подросток, все еще державший телефон. – Все пойдет в Ютуб».