– Помогите! Бри? Бри, помоги мне!

Я мчусь на голос Джас, обегаю деревья, продираюсь через подлесок, следую за ее голосом. Ее крики становятся все громче, в них все отчетливее слышится паника. Я бегу, пока мои ноги не начинают гореть, а горло не саднит. Я даже не удивляюсь, когда вижу дом, в котором жила в детстве, – тот, из которого мы сбежали почти десять лет назад. В котором умер мой отец.

Пламя хлещет по стенам, лижет крышу и поднимается все выше. Совсем как в ту ночь.

Я делаю шаг назад.

Не может быть.

Огонь потрескивает и щелкает, дым лезет мне в нос, а жар пламени обжигает щеки.

– Бри! Пожалуйста!

Я без раздумий влетаю в дом.

Когда она снова зовет меня по имени, мои уши заполнены ревом пожара. Я едва ее слышу. Я знаю, что ее голос будет становиться все тише и тише. Знаю, потому что была здесь раньше. И я знаю, что она замолчит прежде, чем я успею до нее добраться. Она будет лежать без сознания на полу под кроватью.

Какая-то часть меня понимает, что это иллюзия. Того дома уже нет. Здесь его быть не может. Но я не могу ее бросить. Если я не брошусь в огонь, чтобы спасти сестру, я – ничто.

Джас снова кричит, и громкий треск разрывает воздух, когда рушатся потолочные балки.

Дым невыносим. Он заполняет мои легкие, не оставляя места для кислорода, пока я карабкаюсь вокруг упавших обломков и уворачиваюсь от пламени. Мне на ногу падает балка. Я падаю на пылающий пол.

– Джас, – шепчу я.

– Абриелла! – до меня доносится глубокий рев из передней части дома. – Абриелла!

– Вернись! – слова еле слышны, в моих легких слишком много дыма. Он не сможет услышать меня в шуме горящего дома.

Я пытаюсь сдвинуть балку, но все без толку. Мой нос наполняется запахом моей собственной горящей плоти. Я не могу держать голову высоко. Я даже Джас больше не слышу.

– Глупая смертная!

Беспамятство накрывает меня тяжелым одеялом. Я пытаюсь вырваться из-под него, но не могу.

– Я должна была спасти ее, – шепчу я.

А потом все погружается во тьму.

– Что с ней случилось? – раздается тихий голос. Я едва его различаю: боль настолько сильна, что превратилась в чудовище, кричащее у меня в голове.

– Слуа заманили ее в лес. Она была окружена пламенем и дымом. Ее нога в плохом состоянии, а разум…

– Она сражалась с нами даже после того, как мы прогнали их, – говорит другой голос. – Говорила, что не оставит сестру.

Я заставляю себя открыть глаза, хватаясь за реальность.

– Джас? – хриплю я. Слишком много дыма в легких. Это было на самом деле. – Вы нашли мою сестру?

– Тише. Молчи, – серебристые глаза изучают мое лицо.

Финн.

Он отворачивается.

– Исцели ее.

– Черт, ты что, издеваешься? – спрашивает другой мужской голос. Кейн? – Это благословение. Дар старых богов. Прими его.

С губ Финна срывается рык, тихое предупреждение, но я не могу его разобрать.

– Делай, что хочешь, но я не буду стоять здесь и смотреть, как ты сводишь на нет все наши усилия.

Слышны шаги. Хлопает дверь.

– Я тоже не хочу, чтобы ей было больно, – говорит Прета. Я хочу открыть глаза, но мне не хватает сил. – И никто не хочет после того, что она сделала для Джалека. Но ты должен перестать совершать те же ханжеские ошибки, из-за которых я стала вдовой.

– Я не Вексиус.

– А она – не Изабель.

– Не смей, – рычит Финн.

– Неужели ты не понимаешь? Без тебя твое королевство обречено. А эти травмы…

– Не рассказывай мне о моем королевстве, Прета. Позволить ей умереть, когда мы можем ее спасти, равносильно убийству. Ты хочешь, чтобы магия обернулась против нас? – спрашивает Финн.

Потом – тишина. Такая тяжелая, что мне почти удается открыть глаза.

– Исцели ее. Сейчас же.

Я заставляю себя открыть глаза и вижу, что Прета стоит на коленях возле кровати, положив одну руку мне на лоб, а другую на грудь.

– Спи, – говорит она. – Когда ты проснешься, тебе станет легче.

* * *

В мой сон врываются голоса. Финн. Прета. Они снова спорят.

– С ней все будет в порядке, – говорит Прета. – Ей просто нужно отдохнуть.

– Благодаря тебе, – говорит Финн. Голос звучит рвано, в каждом слоге слышится усталость.

– Нам нужно поговорить о решении, которое ты принял сегодня вечером, – говорит Прета.

– Нет, не нужно, – говорит он. – Все решено.

– Ты с ней спишь?

– Нет, – огрызается он.

– Но ты влюбляешься в нее. Я видела, как ты смотрел на нее, когда вы вернулись с Джалеком. Я наблюдала за вами на террасе и видела…

– Ничего ты не видела.

– Ты уверен? Потому что тебе нужно сосредоточиться на…

– Я знаю, какие у меня обязанности. А тебе, кажется, пора вспомнить, какие у тебя.

Меня снова начинает затягивать в сон, и я слышу, как Прета говорит:

– Не только тебе есть за что бороться, Финн.

* * *

Мне снится ребенок-фейри с большими серебристыми глазами и озорной улыбкой. Мы скачем по полю, вокруг нас цветут цветы, у девочки во рту леденец. Солнце приятно согревает кожу, а цветы пахнут, как в раю. У нее такие пухлые щечки, что она похожа на ангела. И я задаюсь вопросом: неужели это произошло? Я погибла в огне – как и предупреждала Ларк?

– Я умерла? – спрашиваю я.

– Только один раз. Не сейчас, – она улыбается. От леденца ее губы розовые и липкие. – Я рада. Другой путь пойдет всем на благо.

– Другой путь?

– Ну, один из них. Некоторые из них плохие. Иногда ты умираешь навсегда. Тогда золотая королева радуется. А иногда ты становишься фейри. А еще есть пути, в которых ты становишься королевой. – Она отбрасывает леденец в сторону, и в ее руке появляется пухлый розовый шарик сахарной ваты.

– Какой королевой?

Она улыбается, словно знала, что я задам этот вопрос.

– Другой королевой. Какой никогда не было, – она на мгновение закрывает глаза, и ее лицо становится серьезным, как будто она пытается на чем-то сосредоточиться. – Иногда – плохой королевой. Когда ты не можешь справиться со своим гневом и позволяешь ему изуродовать то, что у тебя внутри. Не делай так. Ты такой мне не нравишься. Финн объяснит, если ты ему позволишь.

Она говорит загадками, и я ничего не понимаю.

– А что, если я не хочу быть ни фейри, ни королевой?