– Пойдемте присядем.

Передняя комната была со вкусом обставлена удобной на вид мебелью, на темном полу из твердых пород дерева лежал пушистый ковер. Над отделанным плиткой камином висели семейные портреты в рамках. Трейси осторожно опустилась в обитое материей кресло.

– Что с вами случилось? – спросила Шерис.

– Да так, побаливает кое-что. А ваша мама с вами живет?

Хозяйка опустилась на красную кожаную кушетку напротив, подогнув под себя босую ногу.

– Когда умер папа, мы переделали полуподвал. Муж иногда работает ночами, так что без мамы некому было бы присматривать за детьми.

– Вам повезло, что она у вас есть, – сказала Трейси, в который уже раз жалея, что ее мать умерла.

– Тесновато иногда бывает, – сказала Шерис, глянув наверх. – К тому же она забывает, что я уже взрослая женщина. Иногда сама удивляюсь, как это мы с мужем ухитрились троих детей завести.

Трейси улыбнулась. Затем сказала:

– Вы сегодня не на работе.

– Позвонила, сказала, что заболела. И вообще подумываю, не сказаться ли мне больной насовсем. Деньги там, конечно, хорошие, но не такие, чтобы за них умирать. Мы уже говорили о том, чтобы мне вернуться в школу, раз муж нашел постоянную работу, так что, может, сейчас как раз удачное время. – Шерис подалась вперед. – Но я-то вам звонила не за этим. А чтобы сказать – вчера у нас был Мистер Адвокат. Это тот парень, о ком я вам говорила, ну тот, что любит девчонок с большими сиськами. Вероника ему тоже нравилась, очень.

– Я помню.

– Ну так вот, вчера я видела, как он делал авансы Габи.

Трейси резко выпрямилась.

– Какие авансы?

– Вы знаете какие. Я была на сцене и видела, как он протянул руку и тронул Габи за запястье, когда она шла мимо. Девчонка чуть не подпрыгнула. Он пошептал ей что-то на ухо, а Габи улыбнулась и закивала. Потом повела его в заднюю комнату. Я сразу подумала: зачем ему эта худышка понадобилась?

– А вы видели, как они выходили?

– Специально ждала. Улыбка у Габи была от уха до уха. За сценой я спросила у нее, что он от нее хотел, а она сказала, что он дал ей пятьдесят долларов за танец на коленях. Пятьдесят. Она была так довольна, что я едва не спросила у нее: «Почему он тебя-то выбрал?» Ну вы понимаете. Теперь вот жалею, надо было спросить.

– Он еще долго был в клубе?

Шерис, казалось, вот-вот расплачется.

– Прикончил свою выпивку и уехал. Минут, наверное, через десять.

– Который был час?

– От одиннадцати тридцати до без пятнадцати двенадцать.

– А Габи тоже сразу ушла?

– Нет. Она закончила смену. – Шерис подняла руку. – Хватит задавать мне вопросы, послушайте лучше, что я вам хотела сказать. Когда я увидела, что он собирается уходить, я взяла перерыв и вышла покурить. На самом деле я наблюдала за ним, но в сторонке. У него в руке были ключи, и я уже хотела подойти, как тут машина прямо перед ним чирикнула. «БМВ». Красивая такая машина.

Сердце Трейси забилось, когда она вспомнила темный седан на видео, который выехал следом за Уолтером Гипсоном и Анжелой Шрайбер со стоянки у «Пинк Паласа».

– Какого цвета?

– Синего. Темно-синего.

– А номер вы разглядели?

Ширис улыбнулась.

– У него не номер. У него табличка из тех, которые покупают, чтобы демонстрировать понты. «Дифенс фо ю»[36]. Пишется так: буква D, потом слово F-E-N-C-E, цифра 4[37], буква U.

Трейси оторвалась от айпада, когда Кинс рысью выбежал из дверей своего дома, на ходу натягивая кожаную водительскую куртку. Открыв дверцу ее грузовика, он скользнул на сиденье пассажира.

– Ты заставила кого-то проверить номер?

Кроссуайт протянула ему айпад и поехала по узким улицам. На экране был веб-сайт юридической фирмы.

– Хочешь – верь, хочешь – не верь, но Мистер Адвокат и впрямь оказался адвокатом.

– Это я уже понял, – отвечал Кинс, прокручивая сайт. – Только у адвоката хватило бы наглости на такую номерную табличку.

– В его биографии сказано, что он работал государственным защитником, пока не открыл собственную практику. Что-то я не припоминаю такой фамилии, а ты?

– И я тоже нет. – Кинс отложил лэптоп. – Где он живет?

– Вашингтон Парк.

Тот присвистнул.

– Судя по всему, его адвокатская практика процветает.

Трейси проехала через Арборетум и пересекла Мэдисон. За престижной школой Буша дорога сделала резкий поворот и у самого озера увела их влево. Старые дубы и клены раскинули свои ветви над просторными газонами с ухоженной травкой и садиками, до того аккуратными, будто над ними поработали мастера маникюра. Отсутствие фонарей на улицах, а во многих случаях и изгородей вокруг участков затрудняло поиск нужного адреса.

– Притормози-ка, – сказал Кинс, высовываясь из окна машины. – Надеюсь, тут ни у кого никогда не бывает сердечных приступов. А то человек помрет раньше, чем «Скорая» разыщет нужный адрес. – Когда GPS-навигатор объявил, что они прибыли по адресу, где зарегистрирован номерной знак, Кинс заглянул в проем между двумя каменными колоннами. – Не знаю. Я никакого адреса не вижу. Но навигатор говорит, что это здесь.

Трейси свернула на дорожку между колоннами и поехала дальше, мимо прилизанного газона, над которым тоже высился впечатляющих размеров дуб. Подъехав к деревянной двери гаража, освещенной лампами, она остановилась. Крытая дорожка соединяла гараж с домом в стиле английский тюдор – с каменным фасадом, островерхой крышей с четырьмя фронтонами и узкими окошками в свинцовых переплетах, которые дробили лившийся через них наружу свет. Особняк сразу напомнил Кроссуайт дом ее родителей в Седар Гроув.

Выйдя из грузовика, они пошли по дорожке ко входной арочной двери.

– Казалось бы, можно ведь на таком дорогом доме хоть где-нибудь примостить маленькую табличку с адресом, а? – не унимался Кинс.

– Ты как собака с костью – раз вцепишься, не отнять, – отозвалась Трейси.

– Это все мой синдром навязчивых состояний.

Фонарь на крыльце загорелся сам, Трейси не успела даже прикоснуться к двери. Дверь распахнулась.

– Чем могу помочь?

Внешность мужчины совпадала с описанием, данным Шерис, – высокий, крупные черты большого лица, губы как у Мика Джаггера[38]. Полицейские сверкнули своими жетонами.