за медальон – столь неожиданный и приятный подарок. Затем наступила не самая приятная ночь – их одеяла, лежавшие на санях у Стриндберга, не успели просохнуть. Андре, в частности, жаловался на холод, потому что ему пришлось завернуться в одно одеяло вместо привычных двух.

Несмотря на все попытки изменить режим, путешественники по-прежнему спали днем и передвигались ночью. Но в сентябре в Арктику постепенно возвращалась темнота, а потому все чаще им приходилось идти и плыть на лодке в холодной и промозглой мгле. Впрочем, это не имело особенного значения, так как все понимали, что совсем скоро тьма и вовсе установится на круглые сутки.

Через три дня после дня рождения Стриндберга путешественники сделали парус из куска брезента, рукоятки лопаты и стола. Они надеялись, что с его помощью смогут преодолевать большие расстояния на лодке, но даже его оказалось недостаточно, чтобы справиться с самым сильным за все время их похода дрейфом. В период с 6 по 9 сентября их отбросило на 29 км назад. Они словно шли по гигантской конвейерной ленте: лед у них под ногами и вода за бортом лодки двигались быстрее, чем люди продвигались на запад. Вместо того чтобы идти на юго-запад, к Семи островам, они фактически держали курс на юг, с небольшим отклонением к востоку.

Кроме того, у них подходили к концу запасы медвежатины, а также, что было гораздо хуже, заканчивались патроны.

– Спускайте курок, только если велик шанс убить двух птиц одним выстрелом, – велел Андре, когда Стриндберг и Френкель стреляли по чайкам.

В дополнение к этому у Френкеля все сильнее болела нога: уже к 9 сентября он больше не мог тащить сани. Той ночью Андре осмотрел Френкеля и записал в дневнике:

Я выпустил гной из нарыва, промыл его и наложил повязку. Надеюсь, он заживет. Мы вряд ли справимся, если [Френкель] не восстановит силы. Диарея, кажется, прекратилась. Вчера у меня впервые за четыре дня был стул. Он был нормальным по объему и консистенции. У Френкеля стул бывает часто, и постоянно довольно жидкий, однако он более не жалуется на боль в желудке. Мы со Стриндбергом по очереди возвращаемся за санями Френкеля. Это отнимает у нас силы. Нас хватило лишь на шесть часов пути, особенно с учетом очень сложного рельефа. Как только мы остановились, я упал в воду. Я перепрыгнул на льдину, которая казалась совершенно твердой, но была, как выяснилось, сформирована из ледяного сала и проломилась, когда я коснулся ее.

Андре перевернулся на спину и лежал на воде лицом вверх, пока Стриндберг и Френкель не вытащили его с помощью пары весел. Он был очень смущен. «Я понятия не имел, что ледяное сало бывает таким разным, – написал он позже в тот же вечер. – Обычно оно состоит из тонких пластинок, нагроможденных друг на друга. Естественно, они обладают некоторой плавучестью и сбиваются в кучу, но выдерживают лишь небольшой вес».

За следующие восемь дней исследователи не написали ни единого слова. 17 сентября Андре объяснил причину молчания.

С тех пор, как я сделал прошлую запись, многое изменилось. Шагая с санями, мы поняли, что свежий снег задерживает нас. Из-за травмы ноги Френкель не мог тащить сани, поэтому мне и Стриндбергу приходилось по очереди возвращаться за ними. Стриндберг тоже повредил ногу.

Мясо у нас на исходе, а идти по льду все тяжелее. Но главная проблема в том, что течение и ветер по-прежнему толкают нас к морю между Северо-Восточной Землей и Землей Франца-Иосифа. Нам нечего и надеяться добраться до Северо-Восточной Земли. 12 и 13 [сентября], сражаясь с суровыми западными ветрами, мы вынуждены были признать, что зимовать нам придется на льду. Положение наше не слишком хорошо.

И это было очень мягко сказано. Путешественники измучились и ослабли, двое из них страдали от травм, и впереди их ждали долгие месяцы постоянной темноты и сильных морозов. Их снаряжение поломалось, не соответствующая климату одежда износилась, а запасов продовольствия было недостаточно, чтобы пережить зиму.

Первым делом им необходимо было найти подходящую льдину для зимовки в водах Северного Ледовитого океана. 14 сентября они сели в лодку и обнаружили крупную льдину, на которой решили построить ледяную хижину. Сложив стены и крышу из ледяных глыб и снега, они залили щели водой, которая, застыв, преградила путь внутрь пронизывающему ветру.

На следующий день Андре подстрелил тюленя. Понимая, что им, вероятно, не скоро снова удастся добыть свежее мясо, путешественники съели все, оставив чайкам лишь шкуру и кости. Они съели даже тюлений желудок и потроха вместе с пустыми панцирями ракообразных, которые обнаружились в кишках зверя. Тюленье мясо, как и медвежье, оказалось весьма неприятным на вкус. Оно плохо жевалось и сочилось рыбьим жиром, но Андре так проголодался, что счел его довольно аппетитным.

Все части тюленьей туши вкусны в жареном виде. Нам особенно понравились мясо и ворвань. Я очень надеюсь, что мы подстрелим несколько десятков тюленей и спасемся от голода. Медведей больше не видно, и мы охотимся на чаек, которых едим вместо вместо медвежатины. Они вкусные, но патронов на них уходит слишком много. Нам нужно как можно скорее раздобыть достаточное количество продовольствия, если мы рассчитываем продержаться здесь хотя бы некоторое время.

Дав волю своей инженерной смекалке, Андре принялся разрабатывать другие методы обогащения рациона путешественников белком. Он уже делал рыболовные крючки, нанизывал на них медвежье мясо и вырезал во льду отверстие, чтобы добраться до воды, но пока не сумел поймать ни единой рыбы. Теперь он соорудил из чайного ситечка и аэростатной ткани сеть, которой надеялся ловить в воде планктон и все, что было пригодно в пищу. «Если эксперимент сработает, положение наше, возможно, улучшится», – отметил он. К несчастью, вскоре он понял, что вода под льдиной не богата пищей, и это открытие не повысило шансы путешественников на выживание. Записи Андре становятся менее оптимистичными, хотя он и старается демонстрировать бодрость духа:

Нога Френкеля выглядит лучше, но, скорее всего, не заживет еще несколько недель. Ноги Стриндберга тоже в плохом состоянии. Настроение у нас довольно хорошее, хотя мы редко шутим и улыбаемся. Мои молодые товарищи справляются лучше, чем я смел надеяться. Вчера нас ободрило известие о том, что за последние три дня нас отнесло еще на 59 км южнее. Может, в конце концов мы достаточно продвинемся в южном направлении, чтобы добывать пропитание в море, и, может, в море будет не так холодно, как на паковом льду. Кто выживет, тот