«Может быть, тут поблизости какая-нибудь лечебница для небуйных», – опасливо подумала она. К счастью, стоять на темной остановке не пришлось. Сразу подошла еще одна машина, и Юлька забилась в самый конец салона. Она сидела и смотрела, как к стеклу прилипают крохотные ажурные снежинки. Юлька подышала на окошко, но снежинки не растаяли.

У метро она вышла. Народу было уже немного, поэтому она не удивилась, что на платформе рядом с ней никого нет. Напряглась Юлька только тогда, когда скамейка в вагоне опустела, как только она туда села. Она опять принюхалась, но ничего такого не учуяла.

«Может быть, это у меня Костиковы рога проклюнулись, – мрачно подумала она. – Вот народ и шарахается».

Разреженное пространство, образовавшееся вокруг нее, пугало. Но понять причину она никак не могла.

Напротив сидели двое парней и не сводили с нее глаз. Юлька, чувствовавшая себя после салона красавицей, решила опробовать на них свои чары.

Как только она им улыбнулась и картинно откинула челку, кавалеров сдуло. Что-то было не так.

Сев в полупустой троллейбус, она заметила, что кондуктор не торопится к ней подходить.

«Вот еще, – скандально подумала Юлька. – Не хватало еще ползти к ней со своими деньгами. Это ее работа. Раз не подходит, значит, это ее проблемы».

Контролерша молча смотрела на Юльку, но попыток стребовать деньги за проезд не предпринимала.

«Может, троллейбусный парк теперь вместо живых кондукторов ставит муляжи и таким образом экономит», – пришло ей в голову единственное правдоподобное объяснение.

Выяснилось все дома. Мама, открывшая дверь, коротко вскрикнула и тихо сползла по косяку. Это было уже слишком. Юлька шагнула в прихожую и уставилась в зеркало. Из груди вырвался утробный вой: на нее смотрела страшная облезлая рожа с синеватыми разводами. На щеках и на лбу лохматились голубые струпья. Кое-где просвечивала ярко-розовая обожженная кожа. Юлька опустилась на пол рядом с мамой. Голова закружилась, из глаз брызнули слезы.

– Юляша, – донесся из глубины квартиры папин голос, – это ты? Тебя Аня к телефону!

Папа вышел в коридор, посмотрел на отдыхающих на полу женщин и выронил трубку.

– Та-та-та… – попытался он сказать что-то, тыча в Юльку указательным пальцем.

Она схватила телефон.

– Юль, ну что? Ты была в салоне?

– Была, – простонала Юлька. – Приезжай немедленно!

– Ночь на улице…

– Я до утра не доживу, – завопила жертва косметолога.

– Сейчас буду, – коротко ответила Анька и отсоединилась.

Она приехала минут через сорок, когда Юля и мама уже слегка освоились со свалившимся на них несчастьем.

Увидев синекожую подругу, Анька охнула и осторожно спросила:

– Это что? Аллергия такая?

Юлька разрыдалась:

– Ну как я теперь пойду на праздник?

– Замажем, – неуверенно сказала Аня.

– Я буду там как муха на пирожном, – жалобно подвывала Юлька. – Ну почему у меня все не как у людей? Даже в дорогом салоне, где всех прихорашивают, меня изуродовали!

– Можно будет представить это как маскарадный костюм, – в отчаянии пыталась утешить ее Аня.

– Конечно, я получу первый приз за натуральность! Костюм будет называться «Королева лепрозория»!

– Не реви! Слезами тут не поможешь…

– Да тут уже ничем не поможешь!

– Завтра поедем к аллергологу. На работу не пойдешь.

– Да уж точно не пойду! Меня скрутят еще по дороге, – рыдала Юлька.

Напившись пустырника, она наконец заснула беспокойным сном.

Утром Аня первым делом отправилась в салон. Ей повезло, мастерица Алина работала сегодня в первой половине дня.

Печатая шаг, она пошла искать кабинет косметолога. Сзади бежала и тихо блеяла миниатюрная сотрудница:

– Простите, вы записаны? Позвольте, я провожу вас…

– Где Алина? – рыкнула Анька.

Дюймовочка пробежала вперед и открыла перед ней дверь кабинета. За столом сидела приятная полная женщина и любезно улыбалась.

Бесцеремонно захлопнув дверь перед носом сопровождающей, Аня уселась на крутящийся стульчик и уставилась на Алину.

– Слушаю вас, – радушно сказала та.

– У вас вчера была на приеме Юлия?

– Да, конечно…

– Что у нее с лицом? А? Я вас спрашиваю!

Из дальнейшей беседы выяснилось, что Юлька сама согласилась на данную процедуру. Поскольку косметолога она не слушала и на все мычала и кивала головой, то вся информация прошла мимо ее ушей. Оказывается, ей сделали какую-то «азотную чистку». На вопрос, готова ли она к тому, что пару дней ее лицо будет выглядеть довольно непрезентабельно, она тоже согласно промычала. Голубизну коже придала «азуленовая» присыпка, щедро нанесенная на Юлькину обновленную физиономию.

– Ну как же так, – расстроилась Алина. – Неужели я не смогла нормально объяснить? Никогда таких проблем не возникало…

– Не переживайте, – утешила ее Аня, – просто девушка туга на ухо. Так что это не аллергия и к тридцатому она будет как конфетка?

– Да, только накануне она должна прийти ко мне на прием. Сделаем массаж и масочку… – Девушка замялась, а потом выдавила: – Может быть, вы придете с ней, а то мало ли что…

– А что может случиться?

– Ну, я не знаю, – развела руками Алина. – Вчера тоже ничего не должно было произойти, а вон как вышло!

Повеселевшая Анька выпорхнула на улицу. День был солнечный, снег искрился, и воздух пах праздником. Она набрала Юлькин домашний номер. Подошла мама, которой Аня все максимально подробно объяснила, велев обязательно посыпать пострадавшую голубым порошком, выданным ей вчера в салоне. Потом она позвонила Валерию Михайловичу, которому когда-то давно сосватала столь ценную сотрудницу, и сказала, что своего любимого секретаря он увидит только после Нового года. Шеф не возражал.

Юлька проснулась от того, что кто-то щекотал ее лицо. Приоткрыв глаза, она увидела маму с голубым пакетиком в руках. Родительница возила там здоровенной косметической кисточкой, а потом начинала «подметать» дочкину физиономию.

– Чем это ты меня пудришь? – зевнув, спросила Юлька. На языке мгновенно осело что-то горьковатое. Она резко поднялась, внезапно вспомнив, что отныне ею вполне можно пугать непослушных детей.

– Юля, – мама строго посмотрела на нее. – Мне позвонила Аня и все рассказала. Ты стала невероятно рассеянной. Это просто возмутительно, я вчера чуть не умерла от ужаса по твоей милости.

– Ты только о себе волнуешься, – всхлипнула Юлька. – А как мне жить теперь с этим тертым баклажаном вместо лица?