Лукас смотрел ей вслед, но с такого расстояния нельзя было разглядеть выражение его лица.

Виола, однако, никак на нас не реагировала. Ее лицо было сковано мукой, и внезапно я почувствовала себя глупо из-за того, что подталкивала этих двоих друг к другу. Она остановилась перед нами и без предисловий сказала:

– Я без машины здесь. Подвезете?

– Конечно, – ответил Роан. – Ты в порядке?

– Мы можем об этом не говорить? Никогда.

Мы мрачно кивнули и развернулись, чтобы пойти назад тем же путем, каким пришли. Мы шли молча, атмосфера была натянутой, и она оставалась такой, пока мы не припарковались у книжного магазина и не увидели, что Виола направилась к пабу.

Я сокрушенно повернулась к Роану:

– Может быть, я все испортила.

Он покачал головой:

– Как ты и сказала, ты всего лишь посеяла зерно, не более. Оно бы не проросло, если бы ты не была права насчет того, как они друг к другу относятся. Очевидно, между ними что-то происходит. Мы должны позволить им самим во всем разобраться.

Той ночью, лежа в постели, я чувствовала беспокойство за Виолу. Тревожилась, что Лукас отверг ее, а ведь это я подтолкнула ее к нему. Часть меня хотела вмешаться, исправить проблему, так как ощущала свою ответственность. Но в конечном счете я последовала совету Роана и решила не лезть в это дело.

Однако это не означало, что я не должна лезть во все остальные дела, давно мучившие деревню.

Глава двадцать первая

На последней неделе июля все еще шел обратный отсчет.

Еще пять недель. Именно столько времени оставалось до моего предстоящего возвращения в Штаты. После того телефонного разговора с Грир мы с Роаном больше не говорили о будущем. Было проще с головой уйти в наши отношения и быть чертовски счастливыми. Несмотря на мои подозрения, что Роан в меня влюблен, я все еще испытывала неуверенность и не была готова принять жизненно важное решение насчет того, чтобы остаться в Англии, пока не буду на сто процентов уверена, что он меня любит.

Говоря про сто процентов, я имела в виду, что он скажет мне, что любит меня.

К тому же я не была уверена, что смогу уехать от Грир и… от своей мамы. Мне было непонятно, что делать с мамой, и мне не нравилось думать об этом, потому что это причиняло мне сильную душевную боль.

В Альнстере стоял пасмурный день, но я уже привыкла к переменчивой погоде и отчасти была этому рада. Лето в Чикаго было жарким и влажным, но капризы британской погоды означали, что можно было передохнуть от теплой погоды в самый неожиданный момент.

Я сидела за прилавком книжного магазина и рабо-тала над рукописью одного из моих клиентов. Как бы мне ни хотелось, чтобы моя внештатная редакторская работа увенчалась успехом, работа в книжном магазине полный день поставила крест на этих планах. У меня был почти такой же график редактирования, что и в Чикаго.

Утром магазин посетило несколько туристов, но в целом день выдался спокойным, и у меня была возможность поработать. Тем не менее, когда Мэгги Фостер зашла в магазин, я поняла, что мое внимание вскоре переключится на кое-что другое. Мне несколько недель хотелось поговорить с Мэгги о ее дочери, но я просто не знала, как можно совать нос в такой личный вопрос.

Может быть, моему носу нечего там было делать.

Вообще.

– Мэгги, – я нажала кнопку «Сохранить» и закрыла ноутбук, – чем могу помочь?

Она с улыбкой подошла к прилавку. Мэгги была невысокого роста, поэтому я решила, что Энни пошла ростом в отца. У Мэгги были такие же очаровательные «зеленые, голубые или серые» глаза, как у Энни, хотя они и были немного тусклыми от намека на непроходящую печаль.

– Добрый день, Эви. Хочу заказать книгу, если можно. Мой любимый автор выпускает всего одну книгу в год, и я всегда заказываю ее у Пенни.

– Конечно, – я повернулась к рабочему ноутбуку и открыла базу данных. – Как называется книга и кто автор?

Она назвала, я нашла книгу и оформила заказ.

– Можно оплатить, когда она придет?

– Да, – я оторвала взгляд от экрана. – Не слышала о таком авторе. Какие книги она пишет?

Мэгги улыбнулась:

– Детективы. Она вроде современной Агаты Кристи.

– Здорово. Вы любите читать?

– В галерее иногда очень тихо, так что бывает приятно посидеть за прилавком с книгой, – она обвела рукой зал. – У тебя большой выбор.

– Да. Для меня это что-то вроде сбывшейся мечты.

– Ты любишь книги так же, как я люблю искусство, – Мэгги облокотилась на прилавок. – Откуда это, Эви? Эта страсть?

Никто никогда меня не спрашивал об этом. Даже Роан. Ответ болью отозвался в моей груди.

– Я… э-э-э… мой отец умер, когда мне было восемь.

Мэгги побледнела:

– Ох, мне очень жаль.

– Спасибо. Это был трудный период, и моя мама, кхм, была убита горем, а книги стали моим утешением. Моим побегом от реальности, – я вдруг осознала, что между моими отношениями с мамой и отношениями Энни со своей матерью можно провести аналогию, и задумалась, сколь многое мне стоит рассказывать. Мало кто знал о моих отношениях с матерью, но у моей мамы и Мэгги было кое-что общее. Они обе сильно подвели своих дочерей. И в то же время они не были плохими людьми. Вовсе нет.

В итоге я сказала:

– Моя мама – выздоравливающая алкоголичка. Большую часть жизни она попадает в реабилитационные центры. Она – неплохой человек, – поспешила объяснить я, – даже наоборот. Но она часто за эти годы подводила меня и ранила мои чувства.

В глазах Мэгги заблестели слезы, она выпрямилась, и я поняла, что эти слезы выступили не из-за меня. Они выступили из-за нее и Энни.

– Несмотря на все, что она сделала и сколько раз разбивала мне сердце, я никогда не переставала любить ее, – это было правдой. Я любила свою маму. И всегда буду любить. – На этот раз мне было труднее простить ее. Я даже не думала, что смогу, но она… она прислала мне голосовое сообщение, которое сильно удивило меня. И я думаю… то есть я знаю, что простила ее. Думаю, что я всегда буду ее прощать, – у меня в глазах защипало при виде того, как по щеке Мэгги скатилась слеза. – Она ведь моя мама, – я обошла прилавок и взяла Мэгги за руку. – Вы ее мама.

Ее глаза широко раскрылись, губы задрожали:

– Но… это другое. Я отвернулась от нее. Как