class="p1">— Не уйдешь! — крикнул он, нагоняя. Вытянул руку, схватился за какой-то ремень, потянул на себя… Из сорванной с плеча беглеца сумки прямо в грязь вывалилась книга. Владимир полетел следом, сраженный мощным ударом в грудь.

— Ах, ты так! — Морской вскочил, набычился, пошел вперед уверенно, пытаясь разглядеть в окружающей тьме глаза противника. В качестве обозначающего серьезность намерений жеста выбрал хук в челюсть. Резкая боль пронзила руку. Завязалась драка. Морской бил не целясь, управляемый скорее раздирающим душу гневом, чем хоть каким-то подобием желания победить. Через миг он обнаружил, что враг схватил его за шиворот и волочет по земле. Извернувшись, Владимир уцепился в сапог негодяя и прорычал:

— Сейчас пойдешь со мной в участок!

Услышав вдруг, что противник голосит то же самое, Морской насторожился. Зачем преступнику упоминать милицию? И да — тут Владимир совсем скис, резко вспомнив, что-преступник-то у Коли уже имелся. Противник тем временем выволок Морского в свет соседнего окна, узнал и отшатнулся.

— Вы? — пробормотал Санин перепуганно. — Что же вы не сказали, что это вы? Я думал — ограбление! Владимир Савельевич, ну как же так?

— Больно ты кому-то нужен, грабить тебя еще! — фыркнул Морской, стараясь отдышаться и, поднимаясь, игнорируя протянутую руку. Потом вспомнил, что повод думать про ограбление дал сам, нечаянно сорвав с противника сумку. Пригляделся, вытащил из тьмы пострадавшую книгу, достал платок и начал оттирать обложку. — Еще не хватало, чтобы Светины ценности страдали из-за твоего поведения!

— Из-за чьего поведения?! — возмущенно переспросил Санин. Потом рассерженно вырвал книгу, тоже достал платок, принялся тереть по тому же самому месту. — Это вы на меня набросились!

— Ты б лучше по физиономии своей платком прошелся, — не удержался Морской. — Крепко я тебя…

— На себя посмотрите! — не остался в долгу нахал, резким движением размазывая рукавом по лицу грязь и кровь с расшибленной губы.

— Крепко, но мало! — продолжил Морской. И перешел в наступление. На этот раз уже по существу: — Ты зачем, негодник, мою дочь преследуешь? Законной жены, Синичкиной Станиславы, тебе мало, да?

— Ах вот вы про что, — Санин потупил взгляд. — Да, глупо вышло. И нечестно…

— Я говорил с твоим начальством, — продолжил Морской, решив, что про наличие Грайворонского Санину знать не обязательно. — Ты должен был уехать, но выпросил разрешение остаться в Харькове как раз после того, как с Ларисой случилось несчастье. И ты — красноармеец. Как наш подозреваемый, между прочим. Стрелять обучен, росту подходящего, и крутишься возле обеих жертв нападения. Что за игру ты ведешь? Кто твой сообщник? Что тебе надо от Ларисы и Светланы?

— Вы, может быть, пьяны? — осторожно поинтересовался Санин и сам себе ответил со вздохом: — Хотя, конечно, нет. Ну ладно, отвечаю, раз вам так неймется. К покушениям не имею ни малейшего отношения. От Светланы мне была нужна всего лишь книжка. А от Ларисы… От Ларисы… А вы, наверное, никогда никого не… любили, да?

— Что? — Морского такой ответ взбесил. Он снова бросился на обидчика. Отмытая было книжка опять полетела в грязь. — Двоеженец! — прохрипел Морской, хватая негодяя за грудки.

— Можно расценивать эту реплику как ваше заблаговременное согласие на случай, если я попрошу руки вашей дочери? — Вместо того, чтоб защищаться, Санин издевательски заржал.

— Послушай, ты! — Морской взял себя в руки, брезгливо отряхнул ладони и твердо произнес: — Я не хочу, чтоб рядом с моей дочерью ошивался лжец. Все твои «нужна всего лишь книжка» пахнут дурно. Компетентные органы, конечно, сами разберутся, но даже если ты не виноват в покушениях, то, уверяю, еще одна подобная попытка встретиться — и Ларочка сама спустит тебя с лестницы.

— Там первый этаж, — хмыкнул Санин и внезапно погрустнел. — Но в целом ваши опасения понятны. Вы правы, я — бесчестный человек. Обещаю: подобных свиданий больше не будет. Хотя, поверьте, мне очень нелегко это обещать.

— Значит, договорились, — Морской уцепился за шаткий шанс выйти из сложившейся ситуации победителем. — Рад, что мы друг друга поняли. До свидания.

Он резко развернулся и поспешил к выходу с территории Сабурки, пытаясь вслушиваться в собственные шаг и запрещать себе думать. Все вышло даже гаже, чем с Долговым. Болела скула, пальто оказалось подрано, и с Ларой он, как собирался, не поговорил. Да и тот факт, что Санин все же не преступник — Морской поверил в это окончательно, еще когда тот сообщил, что собирается тащить напавшего в участок, скорее был явным поводом для огорчения, что не получится упечь нахального ухажера за решетку.

— Владимир Савельевич! — кричал через три минуты чертов Санин из кабины грузовика, нагнавшего Морского по дороге. — Садитесь, мы вас подвезем! Нам по пути!

* * *

— Видишь, не зря я выпросила разрешение работать на полставки и очередь на отоваривание карточек выстояла, — ласково шептала Галочка чуть позже, при свете каганца промывая ссадины мужа. — Вместо картофеля и морковки нам зачем-то выдали петрушку и пастернак, но хоть с мылом не подвели. Ты же знаешь, хозяйственное мыло — лучшее средство для дезинфекции.

— Да уж, — кривился Морской, — был бы в доме спирт, мне было бы «как минимум», куда больнее, как максимум — легче на душе. Но разве ж я заслуживаю сейчас облегчения?

— Да что такого случилось-то? — продолжала успокаивать жена. — Ну посмотри на все это со стороны. Пациент сумасшедшего дома, выпросивший себе выписку только благодаря желанию попасть на фронт, наговорил тебе глупостей и сунул какую-то бумажку. Разумеется, ты не придал этому значения. С таким же успехом Долгов мог тебе адрес Наполеона написать. Ясное дело, ты сунул этот листик в карман для приличия, а потом выбросил! — Перехватив полный отчаяния и сомнений взгляд мужа, она на миг в страхе отшатнулась. — Не выбросил? Думаешь? — Через миг Галочка уже взяла себя в руки. — Тебе виднее, как поступать, конечно. Ну не выбросил. С кем не бывает. Забыл про него начисто, потому из кармана и не вытащил, да?

Морской закивал, соглашаясь. Легче на душе, разумеется, не становилось.

— И Санин этот еще. Взялся на мою голову!

— С этим хуже, — неожиданно приняла сторону негодяя Галочка. — Когда Лариса узнает, что ты вмешался, нам мало не покажется. Зря ты, конечно, так напрямик…

— Откуда она вдруг узнает? — Ничуть не чувствуя себя виноватым, повысил голос Морской. — Горе-ухажер пообещал, что больше к моей дочери не приблизится.

Галочка осуждающе вздохнула. Но тут же снова принялась искать в происшедшем положительные стороны:

— Хорошо, что этот твой Митя склонен нарушать обещания. Ларочке не понравится, если он и правда исчезнет.

Морской вспылил, отстранил заботливые руки жены, отошел к окну и собрался даже обидеться, но Галочка