– Объясни, – потребовал Николай.

– Не телефонный разговор. Я завтра прилечу, встретимся, поговорим.

– Ты в командировку?

– На похороны. Старшая Вениаминовна померла, надо проводить. Начальство отпустило на один день. Завтра утром прилетаю, обратный рейс вечером. Ты уж будь так любезен, найди в своем плотном графике местечко для разговора с родным братом.

Теперь в голосе Михаила звучало обычное ехидство, но Николай не обратил на это никакого внимания. О том, что у Мишиного товарища, живущего на Ленинском проспекте, есть две старушки-соседки, он давно знал, но ему даже в голову не приходило, что брат мог проникнуться к ним такими теплыми чувствами, чтобы лететь на похороны из Красноярска. И вообще это было как-то совсем не похоже на Михаила, которым всегда двигали только расчет и корысть. «Может, я плохо знаю своего брата? – с недоумением подумал Губанов. – Может, я зря думаю, что он не любит людей и презирает их? Похоже, я всю жизнь ошибался на его счет».

– Я предупрежу Нину, соберемся завтра у нее, она пирог сделает, – начал было Николай. – Жалко, что Юрки нет в Москве…

– Даже не вздумай, – жестко оборвал его Миша. – Никаких семейных посиделок. Встретимся с тобой вдвоем, потом я к Нинке загляну на полчасика. Я сам с ней договорюсь, ты не лезь.

Начальственный тон брата задевал и обижал, но Николай решил проглотить недовольство. Мишка сказал, что разговор не телефонный, значит, надо потерпеть до завтра. Вот встретятся лицом к лицу – он все выскажет прямо в глаза.

– Прилетаю завтра в семь утра, сразу поеду на Ленинский, оттуда повезу Младшую в морг, все начнется в одиннадцать. В два буду уже свободен, на поминки не останусь. Будь на месте с двух до трех, я тебе позвоню.

– Хорошо, – коротко ответил Николай и повесил трубку.

* * *

Даже на похороны Михаил прилетел в форме, две большие звездочки сверкали на погонах. Ну как же, все вокруг должны видеть, что перед ними не кто-нибудь, а подполковник. В другое время Николай Губанов непременно поддел бы брата, сказал пару язвительных слов, но сегодня иронический настрой оказался вытеснен нехорошими предчувствиями.

Они встретились у Центрального телеграфа, на углу: время рабочее, Николаю еще нужно будет вернуться на службу. Братья коротко обнялись и пошли в сторону кафе «Марс», где можно было поговорить пусть и за «стоячими» столиками, зато в тепле.

– У меня мало времени, нужно успеть к Нинке на работу заскочить и сразу в аэропорт, – деловито произнес Михаил. – Поэтому я сразу к делу. В главке БХСС идет большая разработка по работникам искусства, которые устраивают «левые» концерты, спектакли, выступления и все такое. Павел тоже замешан. Когда театр выезжает на гастроли куда-нибудь подальше от Москвы, он вместе с администратором театра устраивает платные мероприятия для местного населения. Провинция, все хотят на московских артистов посмотреть, особенно если кто-то снимался в кино, так что деньги они гребли немалые, и все мимо государственного кармана. Сколотят небольшую бригаду и в дни, когда у них нет спектакля, ездят по сельским клубам и домам культуры в райцентрах. В общем, практика известная, все так делают и уже много лет, но сейчас решили взяться за них всерьез. Так что нашей сестре совершенно ни к чему быть женой фигуранта по уголовному делу. Будет гораздо лучше, если к моменту, когда Павла примут, она окажется в статусе бывшей супруги. Ты согласен?

– Ну… Согласен, конечно, – кивнул Николай. – Но при чем тут левые концерты, если Павел решил бросить Нину из-за другой женщины? У него там любовь до гроба.

Михаил презрительно прищурился:

– А ты и поверил? Да нет у него никакой любви до гроба, обыкновенная очередная бабенка, у него их с десяток уже было с того времени, как он женился на Нинке.

– Зачем же тогда…

– Ты совсем тупой, Коля? Ты что, нашу сестру не знаешь?

– Я не понимаю, – растерянно пробормотал Николай.

Он действительно не понимал, но уже начинал догадываться, и от этого на душе становилось мерзко и тягостно.

– Конечно, ты не понимаешь, – снисходительно и слегка загадочно улыбнулся Михаил. – Потому что ты прямой как палка и простой как веник. Ты ведь знаешь, что у меня всюду есть друзья. И мне вовремя сообщили, что Павел является фигурантом большой разработки. Нам всем нужно, чтобы эта грязь не коснулась нашей семьи, поэтому стояла задача развести Нинку с мужем. И как можно быстрее. Если сказать ей правду, как она есть, Нина что сделает?

Да, с этим трудно не согласиться. Нина, много лет проработавшая под лозунгом «протянуть руку оступившемуся и вытащить заблудшего из трясины», в отношении мужа поступит точно так же: не бросит его, не выгонит, а кинется спасать. Иными словами, будет поднимать все связи и знакомства, нажимать на все кнопки, чтобы отвести опасность от своего любимого. И независимо от результата ее усилий слишком многие узнают, что у Николая и Михаила Губановых в семье завелся преступник, и это может негативно сказаться на службе обоих. Если же вытащить и спасти мужа не удастся, сестра плюнет на карьеру в милиции и будет исполнять все, что положено исполнять преданной и верной жене: ездить в колонию, посылать передачки, ждать. В Антонине Губановой нет ни капли служебного честолюбия, ей просто нравится ее работа, но быть женой и матерью ей нравится куда больше. Как только против Павла возбудят уголовное дело, Нину тут же уволят из органов, но вряд ли она станет сильно сожалеть об этом. Человек, умеющий и любящий работать с трудными подростками, всегда найдет себе другое место, например, в специнтернате. Или пойдет вольнонаемным воспитателем в воспитательно-трудовую колонию для несовершеннолетних в Икше, туда всего час езды на электричке с Савеловского вокзала.

А вот если задеть ее самолюбие и сказать, что Павел любит другую и больше не хочет жить с Ниной, то разворот будет совсем иным.

– И как тебе удалось? – спросил Николай. – Поговорил с Павлом и убедил его разыграть страстный роман на стороне?

– Еще чего! То есть его действительно убедили. Но не я. Стану я руки марать об этого придурка! Нашлись люди, доходчиво объяснили, что и как нужно сделать, чтобы не вышло еще хуже.

– Что ты ему за это пообещал? Освобождение от уголовной ответственности? Сам же говоришь: у тебя всюду есть друзья.

На лице брата появилось выражение мягкого упрека, мол, как ты мог такое подумать обо мне.

– Николай, я все-таки юрист, а не сторож на складе сельхозпродукции, и у меня развитое правосознание. Неужели ты думаешь, что я буду кого-нибудь отмазывать от