– Похоже, Сципион не на шутку рассердился после нашего визита, – пробормотал он, – и веселая ночка предстоит не только нам.

– Красиво идут, – заметил Ларин, разглядывая с небольшого возвышения гоплитов Аргоса, маршировавших с перевала вниз по дороге, – и скоро уже здесь будут.

Только что состоявшееся конное сражение, вернее очередная сшибка всадников Салгира и конных греков остановила на некоторое время их продвижение. Но теперь, подсчитав потери, греки вновь двинулись вниз. Их конница, уже несколько раз вразумленная отрядом молодого и отчаянного скифа, понесла большой урон, потеряв едва ли не треть своего состава, и пока не атаковала сама, держась рядом с пехотинцами.

– Молодец, Салгир! – похвалил Ларин молодого командира, который вернулся со своими людьми обратно вниз. – Оставайся здесь, на правом фланге. Спрячь своих людей вон в том глубоком овраге за холмом. Будешь находиться там и опять начнешь биться, только когда я велю. Пришло время и нам поразмяться, а, Токсар?!

Ларин едва не хлопнул стоявшего рядом бородача по плечу. Но в последний момент сдержался. У скифов это было не принято. Не русские пока все же. Отвернувшись от греков, которые медленно приближались, блестя в утреннем солнце доспехами, Ларин взобрался на коня и осмотрел собственное войско.

Почти полторы тысячи пехотинцев, считая снятых с кораблей морпехов, собрались здесь по команде адмирала. Выстроившись в колонну, они перегородили от края до края небольшое ущелье, через которое шла дорога в сторону побережья Истра, так хорошо известная дарданам и македонцам. Да и солдаты Аргоса, оставившие за спиной земли всей Греции, тоже с пути не сбились. Выглядели они воинственно, и в движении каждого пехотинца, составлявшего фалангу, чувствовалась уверенность.

«Побеждать пришли, – усмехнулся Леха, вновь окидывая взглядом свои войска, – доказывать, кто тут главный. Думают задавить меня числом. Видно, кто-то шепнул им из добрых людей, сколько сейчас в крепости сил. Ну ничего. Не торопитесь, кто из нас выйдет победителем, это еще бабушка надвое сказала».

Оставшихся морпехов Леха определил к обороне побережья, верфи и пирсов на случай прорыва греков. Морпехам предстояло удерживать против гоплитов частокол, которым был обнесен весь берег почти до самой крепости. А если греки прорвут и этот рубеж, отойти на своих кораблях от берега и «поддержать огнем» баллист гарнизон.

– Дальше будет видно, – задолго до битвы объяснял Леха диспозицию Токсару, которому предстояло биться пешим и вернуться на корабли при первом же признаке отступления, – главное, чтобы гоплиты не успели добраться до моего флота. В общем, держись рядом и помощника себе найди. На всякий случай…

Одну сотню своих людей под командой Уркуна, вновь ставшую всадниками, Ларин также выстроил в ущелье, позади пехотинцев, вместе тремя сотнями Салгира они составляли небольшой резерв. Отсюда можно было увидеть и крепость и даже сам Истр с кораблями. Расстояние было невелико. Раненый Инисмей, который уже рвался в бой, – ему стало легче, – был оставлен командовать второй сотней в крепости. По мере сил он должен был надзирать за ходом работ по изготовлению «ракет» и установке катапульты Архимеда. Но сотник был еще очень слаб, поэтому Леха отдал такой приказ больше из сочувствия к воину, который едва мог встать с постели, поручив всю основную работу коменданту. Сам Ларин тоже прихрамывал на ногу, но считал себя уже здоровым для того, чтобы держать меч и вести людей в бой. Сидеть в седле нога уже не мешала.

Впрочем, биться долго против превосходящих сил отборных пехотинцев Аргоса он и не собирался. Главной целью адмирала было задержать их здесь на некоторое время, а потом заманить под баллисты крепости и кораблей. В этой схватке на суше Ларин больше рассчитывал не на удаль своих бойцов, которых у него было не много, а скорее на точность «артиллеристов».

«Только бы Каранадис не облажался, – размышлял Леха, поглядывая из-под шлема на приближавшихся гоплитов, которые тоже не стали пускать вперед конницу, – если хоть одна ракета у него получится, то это будет большой сюрприз для греков».

Покидая еще с вечера крепость, Леха уже видел «пусковую установку», связанную из четырех «стволов» – коротких деревянных труб, сделанных из выдолбленного и «отполированного» внутри дерева. Ее поставили, как и было приказано, рядом с главными воротами. Стволы смотрели вниз, так что если даже «ракеты» и не улетят далеко, но, упав на головы штурмующим крепость грекам, хотя бы взорвутся в нужное время, то адмирал будет доволен.

А уж залп из катапульты Архимеда, которую заканчивали собирать скифы из его сотни, должен был вообще не оставить от них мокрого места. Гирун, глядя, как у него на виду вырастает огромная махина, до самого конца не верил, что она сможет перебросить хоть один валун через стену. Но Ларин и не стремился произвести на него впечатление заранее. Изделие Архимеда должно было выступать само за себя.

– Приготовиться, – приказал Леха, видя, как близко уже подошли передовые отряды легких пехотинцев с дротиками и сами гоплиты, готовые к смертельной схватке. – Твое слово, Токсар!

Сам же отъехал сквозь образовавшуюся в строю брешь назад, присоединившись к своим всадникам. Салгиру было приказано в бой не ввязываться до тех пор, пока гоплиты не начнут теснить скифов или вдруг не ударит по ним греческая конница.

Не успел он добраться до конца своих глубокоэшелонированных порядков, как позади раздались дикие крики – гоплиты Аргоса после обстрела дротиками бросились в атаку. Скифы, встретив приближавшегося противника стрелами, схватились за мечи. Зазвенело оружие, послышались первые стоны раненых.

Развернув коня. Ларин успел увидеть, как лавина греческих щитов столкнулась со скифскими, почти сразу же продавив строй более привычных к конному бою кочевников, ставших пехотинцами только по воле царя.

Леха заметил, как Токсар что-то кричал стоявшим рядом морпехам, яростно работая мечом. Вот упал один из его воинов, за ним другой, молниеносно сраженный греческим гоплитом. Греки плечом к плечу наступали, выдавливая противника из ущелья. Увидев, что может оказаться отрезанным от своих, Токсар отступил на несколько шагов, нанеся мощный удар в голову бросившемуся на него греку. Лезвие меча угодило по шлему, и гоплит упал. Когда его накрыла лавина наступавших тел, Токсар вновь уже стоял рядом со своими бойцами, отбивая удары щитом. Скифы дрались отчаянно, и все же их порядки таяли на глазах. Тяжеловооруженные греческие воины с «гидрой» на щите продвигались вперед все быстрее.

– Если так пойдет дальше, – не выдержал Ларин, – то отступление начнется гораздо раньше, чем я задумал.

За полчаса сражения аргивцы смяли шесть первых шеренг, глубоко вклинившись в порядки защитников. Фронт скифов сильно прогнулся, но оборона еще имела запас прочности, поэтому Ларин, на манер монгольских ханов устроивший себе наблюдательный пункт позади и чуть в стороне от главного сражения, пока не вводил в бой резервы.

– Морпехи стоят хорошо, – сообщил он Уркуну, гарцевавшему рядом на отдохнувшем за время долгого плавания скакуне и сейчас просто рвавшемуся в бой, – подождем еще немного. И Салгиру скажите, чтобы стоял на месте. Еще не время.