Проводив ее, Тиса поела, затем дочистила клетку и покормила голубей. Она хотела сесть написать письмо Ганне, но передумала. Вместо этого вызывала по очереди видения близких – словно с ними рядом побывала, спасибо дару. А для выполнения домашнего задания на сей раз выбрала Люсю.

Туман перенес ее в Увлеченный клуб. В опытную.

Клара укладывала на стеклышко маленькие черепки. Рукой в перчатке двигала их на середину.

– Представляешь, Тиса работает у вэйны! Она еще и травница! – восторженно щебетала Люсенька, наблюдая за действиями Клары.

– Надо же, – пробурчала брюнетка, закатив глаза.

Но Люся не заметила скептического настроя подруги.

– Да. Мы с ней ездили в приют. Люди там такие бедненькие, ты бы видела. – Девушка положила ладонь на грудь. – Крыша течет, ходят в старой одежде. Тиса пошла в лазарет к больному старичку, а я дарила каждому по подарочку к Сотворению.

Брюнетка подняла голову.

– Сдвинься.

– Что? – не поняла Люсенька.

– Отойди, говорю, а то нимб глаза уж слепит, – усмехнулась брюнетка.

Люся отошла на пару шагов, потом потрогала застежку на воротничке.

– Это не нимб, это брошка, – в недоумении протянула она.

Тиса не стала испытывать судьбу и заблаговременно вернулась из видения, пока дар снова не надумал отправить ее сознание к вэйну. Маленький, а все же успех в укрощении дара. Так что на следующий день, когда она пришла на урок, было чем похвалиться учителю.

Климентий, справедливости ради, пожурил ее за ранний уход с прошлого занятия, но остался доволен новостью.

– Отлично. Вам нужно продолжать мечтания, Тиса Лазаровна. – Ложкин взглянул на девушку из-за очередного развернутого свитка. Затем свернул бумагу и отложил в сторону. – Усложним поиск. Пробуйте теперь увидеть мало знакомых вам людей. Кого угодно. Булочника, что продает вам хлеб, дворника, убирающего снег на вашей улице. Придумайте сами. Это вам задание на праздники. Сегодня последнее занятие в этом году. После Воскресения перейдем к отстранению. Не волнуйтесь. Мы искореним ваши нежелательные видения. – В зеленых глазах блеснуло упрямство человека, узнавшего, что идет к цели хоть и трудным, но верным путем. – И добьемся того, чтобы вы никогда больше не находили даром того человека, которого не желаете видеть.

Взгляд Тисы скользнул по руке учителя, красивой формы с ровными коротко стриженными ногтями. Неужели этот день придет, когда она сможет освободиться от видений колдуна? Перестанет слышать знакомый голос, ощущать на языке терпкий вкус крепкого кофе по утрам? Не будет вдыхать отвратительный едкий табачный дым в моменты, когда Невзоров погружается в думы? Да, это то, о чем она так мечтала, из-за чего приехала в Оранск за сотни верст. Надо бы радоваться, но сердце отреагировало болезненным толчком.

– Как только вы закрепите за собой стабильный «визорный» поиск, полагаю, вам будет любопытно освоить поиск по именной вещи. Какой толк обществу от искуна, если он будет видеть только ему знакомых людей, не так ли, Тиса Лазаровна? – Вопрос учителя вывел ее из задумчивости. – Видящий обязан находить потерянных людей. Это его призвание.

Ложкин поднялся и подошел к окну, чтобы приоткрыть форточку. Его светлыми волосами заиграл сквозняк. Мужчина распахнул сюртук и расстегнул верхнюю пуговицу белой рубашки.

– Поверьте, при вашем полуторатысячном охвате у вас будут все шансы поступить на службу с высоким жалованием. Гораздо большим, чем у аптечной травницы или учителя школы одаренных.

Тиса вскинула удивленный взгляд на мужчину. Похоже, Люся просветила каждого в клубе о ее лекарской деятельности.

Клим прислонился плечом к откосу оконного проема и глядел на нее.

– Возможно, вами даже заинтересуется имперский сыск, в лучшем смысле слова. Они, конечно, алчут многовидовых искунов, чтобы нелюдей могли искать. Ну да на всех таких талантов не хватает. Вам вполне могут отвести поиск людей.

На лице блондина появилось странное выражение. Показалось, или в голос вплелась нотка сожаления и даже горечи?

– Вы же тоже видящий, – вздернула брови девушка, – почему сами не желаете работать на них?

– Не желаю, говорите? – Он усмехнулся. – Знаете, Тиса Лазаровна, искун искуну рознь. – Провел по волосам рукой, словно отбросив лишние мысли. – Давайте приступим к практике. Беритесь за виски, барышня. Вот опять не там давите, я же вижу!

Тиса послушно подставила лицо под мужские пальцы и закрыла глаза. Отчего-то прямой и близкий взгляд Ложкина сегодня вызывал в душе волнение.

Полчаса пролетели за выполнением упражнений под присмотром учителя, который, сидя за столом, параллельно успевал просматривать страницы книги – той самой, с печатью Гатчиты на обложке, вензель которой напоминал кобру, раскрывшую капюшон. Затем Клим велел ученице выбрать малознакомого человека на роль «объекта». И Тиса неожиданно замешкалась. Одно обстоятельство не давало ей покоя.

– Но так вы не сможете убедиться, что я на самом деле вижу, – возразила она.

Климентий отложил книгу и подпер рукой подбородок.

– А я должен в этом сомневаться?

– Нет, но… – видящая пригладила юбку на коленях, – я знаю, что Клара не верит тому, что у меня дар.

Белесые брови мужчины сошлись к переносице.

– Тиса Лазаровна, вам не должно быть никакого дела до сомнений кого бы то ни было, особенно Клары, – произнес он с толикой раздражения в голосе, словно досадуя на трату времени на пустой разговор. – Ей давно не мешало бы умерить собственное упрямство в вопросах, о которых она имеет поверхностное представление. Однажды это может поставить ее в глупое положение.

Войнова скосила глаза на дверь. На миг ей померещилось, что в тонкой щели не до конца прикрытой двери мелькнул силуэт в черном. Только этого еще не хватало.

– В данный момент мое мнение должно волновать вас гораздо больше, уважаемая барышня. Не сомневаюсь, что у вас есть дар. Но вынужден повторить: выбирайте объект и принимайтесь за поиск, – закончил Климентий.

Долго думать не пришлось. Как-то сами собой вспомнились приют и девчушка, что тайком от всех кормила голубей. Маленький, но шустрый на руку объект, стянувший ее шарфик. «Пусть будет она».

Как ни странно, но дар снова порадовал покорностью и после прогулки в тумане вывел ее на белый свет. Нос защекотала не особо приятная смесь запахов приютской трапезной – подгоревшей манной каши, компота и кипяченных в ключ кислых щей. Как раз они и были налиты в тарелку, что сейчас стояла перед ее носом. Маленькая ладонь сжимала деревянную ложку и мутузила сим столовым прибором постное варево, стараясь выловить оттуда юркую картошку. Сидеть было не сказать чтобы удобно. Стол показался высоким, ноги болтались под лавкой и пинали ближайшую ножку стола. Обед был в разгаре, и все приютные трапезничали, время от времени переговариваясь.