Дорн просунул руку в щель и схватил мужчину. Это был один из повстанцев, худощавый тип около пятидесяти лет.

— Отпустите меня, Дорн, — пролепетал он.

— Найди себе свой камешек, за который сможешь спрятаться, писарчук, — засопел он. — Или, еще лучше, возвращайся к своим приятелям и пусть тебя убьют, как всех остальных. Вы же так хотели этого мятежа. Вот он вам, получите.

Дорн хотел оттолкнуть мужчину, но тот вцепился в его плащ.

— Впустите меня, — умоляющим тоном произнес он. — Я могу вам помочь. Я слышал, что говорил господин полурослик. Ceeth mùe fammamè, это означает…

— Поиски матери, — опередила его Сенета. — Для этого ученый не нужен. Как видишь, ты не можешь сказать ничего такого, чего бы мы не знали.

Дорн все еще пытался стряхнуть с себя мужчину, который вцепился в него, словно репей.

— Вы не знаете, что «Ceeth mùe fammamè» — это книга. А еще я знаю, где ее найти.

Когда Рубиния открыла глаза, солнце уже взошло, и его свет преломлялся в цветных стеклышках свинцовых витражей. Тело Рубинии затекло, а зад болел от лежания на деревянной скамье. Гундер и Ода настояли на том, чтобы она отдохнула, вместо того чтобы стоять на страже как все остальные взрослые. Ода снова обработала ее раны, сварила ей отвратительный на вкус чай, из-за которого она уснула еще до того, как осушила чашку. Сон ее был настолько глубок и крепок, что ей даже ничего не снилось. Вот уже десять часов они сидели в храме. Ожившие мертвецы больше не показывались. Можно было подумать, что их вообще нет.

Мира Лютикс и Суза Валунс играли с детьми в желуди неподалеку от купели. Все сидели в кругу и пытались подвести свои желуди как можно ближе к каштанам. Несмотря на то что обе женщины изо всех сил пытались поддержать в детях бодрый дух, настроение было подавленным.

— Нужно выйти на улицу и попытаться поговорить с ними, — предложил Хамс Пешкоброд, брат Нуберта. — Мы же живем бок о бок с гномами много лет, и раньше всегда все вопросы решались мирно.

— Хамс, они убивали женщин и детей. На их совести твой брат и его собака, — напомнил ему Гундер. — Они пришли в Дуболистье, чтобы убить нас всех. Я не думаю, что они собираются вести с нами переговоры.

— Для начала нужно выяснить, что им вообще нужно, — вмешалась Венде Пешкоброд, чтобы поддержать мужа.

— Я могу вам сказать, что им нужно, — произнесла Ода, не отводя взгляда от треугольного, почти прозрачного куска стекла, через которое глядела наружу. — Они хотят перебить нас всех, только и всего. Это мертвяки. В них нет ни жизни, ни разума. Все, что ими движет, это ненависть ко всему живому. Их не интересуют переговоры или золото, им все равно, чего хотите вы. Они уйдут из Дуболистья только тогда, когда расправятся со всеми нами.

— Это же полный бред, — прошипел Хамс, и с перекошенным от злости лицом пошел на Оду. Гундер преградил ему путь. — Кто вообще эта женщина? По какому праву она здесь командует? Она чужая.

— Она чужая, — подтвердил Гундер. — И что, теперь это преступление в Дуболистье?

Разозленный Хамс отвернулся и пнул ногой лавку.

— Гномы пришли после того, как Рубиния привела эту женщину в нашу деревню, — заявила Венде. — Может быть, они здесь из-за нее? — Венде оглянулась по сторонам в поисках поддержки и нашла ее.

— Нужно просто вышвырнуть ее. Может быть, тогда гномы оставят нас в покое и пойдут себе своей дорогой, — предложила Исла Зеленолист.

— Да, кто знает, что она натворила. Может быть, обокрала гномов, — предположила Фрига Лютикс. — Пусть выйдет и сдастся… или хотя бы поговорит с ними.

С Рубинии было достаточно. Разозленная, она вскочила со скамьи.

— Это ваше хваленое гостеприимство, которым вы встречаете незнакомцев в Дуболистье? Я знаю всех вас как разумных и понимающих людей. Что с вами стряслось? Отвечать на одно зло другим — это новая заповедь Цефеи? Вы же все с ума посходили.

Рубиния знала, как обходиться со взволнованными соотечественниками, по крайней мере, она так думала до этого дня. Пара энергичных слов — и большинство ее прежних соседей быстро умолкали или хотя бы заставляли на миг задуматься. Полурослики не были вспыльчивы, и стоило немного осадить их, как они тут же переставали злиться. Но сегодня все было иначе. Лютиксы, Валунсы и Пешкоброды с ненавистью смотрели на нее. Даже те, кто до сих пор не вмешивался, спокойно ждал, чем все разрешится, начали бросать на нее враждебные взгляды.

— Это ты притащила сюда чужачку, — зашипел Хамс. — Может быть, это ты стоишь за всем этим. Не зря мы отослали тебя из Дуболистья. Так же, как и у отпрысков Гундера, у тебя один ветер в голове. Мужа тебе нужно, вот что. Он бы показал тебе, как все есть на самом деле, как нужно вести себя, чтобы стать уважаемым членом деревенской общины. Но вместо этого ты пошла в услужение к магу. Этот Отман отравил тебя своим колдовством.

На миг Рубиния лишилась дара речи. Неужели все постепенно сходят с ума? Что, ради всего святого, творится в этом городе? Рубиния не сдержалась. Обычно она славилась своим спокойным характером и подходом к вещам, способностью урегулировать конфликты, но теперь взорвалась, словно вулкан.

— Вам всем чеснок в голову ударил? — закричала она. — Я добровольно ушла из Дуболистья, и, судя по всему, это было единственно верное решение. Я пришла, чтобы разобраться, что здесь происходит. Мило и Бонне рассказали мне об ужасном происшествии в зале совета. Я предложила им свою помощь. И да, вы правы. Ода бежала от гномов. Ее осудили за кражу. Но даже если она бежала, бородачи не имеют права охотиться на нее и убивать, равно как и входить в Дуболистье и крушить невинных направо и налево. Вам всем должно быть стыдно даже думать о выдаче. Как вы думаете, что они сделают с Одой?

На миг Рубинии удалось заставить всех замолчать. Но горящие взгляды никуда не делись.

— Я так и знал! — закричал Хамс. — От вас обоих одни неприятности. Из-за вас погибло столько детей, женщин и мужчин. Как ты могла привести сюда эту воровку, а потом надеяться, что гномы не станут преследовать ее?

Ода отошла от окна, толкнула декоративную колонну, стоявшую неподалеку от входа. Стоявшая на ней чаша со свежими цветами упала и разбилась об пол, под ноги всем полетели вода и осколки.

— Там, за дверями, не гномы, — повторила она, когда все взгляды устремились на нее. — Вы что, не слушали меня? Это нежить. Ожившие мертвецы, которых вернули в этот мир. Им наплевать на законы гномов или на ваши судьбы. Они вообще больше не подчиняются земным законам. Они повинуются одной только высшей силе. Ни один эльф, гном, человек или полурослик не способен создать подобных существ. То, что подкарауливает нас там, снаружи, это инструмент богов.

— Значит, ты прогневила богов, — возмутилась Венде Пешкоброд. — Еще одной причиной больше выдать тебя. Твоей смерти хочет наверняка не Цефея. Может быть, этот бог гномов или вообще какой-нибудь идол, которому поклоняются зеленокровки. Я говорю, вышвырните ее из храма, и эти мертвые гномы оставят нас в покое.