— Мирись, мирись, мирись и больше не дерись? — весело спросил я.

И усталость вдруг куда-то делась, и сон прошел.

— Я думала, мы уже помирились. Но если ты предлагаешь оформить наше перемирие официально, то почему бы нет? — зарумянилась она.

Я понимал, что мира между нами никогда не будет, но ведь у меня было право на притворство. Да и у нее тоже.

Ваню мы оставили во дворе, а сами заперлись в душе. Я не торопился. Сначала постирал футболку, затем джинсы, только затем намылился сам. Первый раз мыльную пену я смыл с себя сам, а во второй — подключилась Настя. И еще долго лилась на нас вода из душа… Это был секс. Ничего личного.

В блоке было жарковато, но, разумеется, футболка моя и джинсы высохнуть не могли. Но на улице солнце, и одежда быстро просохнет на теле.

— Слушай, а может, ты спортивный костюм наденешь? — ликующе спросила Настя.

— Спортивный костюм?

— Легкий такой костюм, хлопчатобумажный, как раз для лета. Я Эдику покупала, для больницы, забыла отдать. Новый костюм, еще в упаковке. Он в багажнике лежит. Я сейчас принесу!

Даже самая злая женщина становится доброй после такого жаркого душа, какой приняла Настя. Именно поэтому в ее желании угодить мне я не должен был заметить никакого подвоха. Раздобрилась баба под мужиком, захотела ему угодить — что здесь подозрительного?.. Но Настя сама по себе подозрительная, и я должен был держать с ней ухо востро.

— Было бы неплохо, — разморенно кивнул я.

И даже стал стаскивать с себя мокрые джинсы. Но стоило Насте выскочить за дверь, как я тут же натянул их.

Настя направилась к машине, но по пути свернула в административный блок. К этому времени я уже готов был следовать за ней и в несколько прыжков преодолел расстояние до этого модуля.

Дверь осталась открытой, поэтому я успел услышать, что говорила Настя администраторше. А просила она позвонить некоему Игорю и сказать, что Костя Плотников, то есть я, силой увозит ее в Москву. И еще просила не звонить в милицию…

Сама она Жмыхову позвонить не могла, потому что мобильник я у нее забрал и выбросил. И все-таки она смогла связаться с ним… Что ж, на то я и кобель, чтобы иметь сук.

Пока она диктовала номер телефона и расплачивалась наличностью за услугу, я успел спрятаться в проходе между блоками. Настя вышла из модуля, направилась к своей машине. Я дождался, когда она выйдет за ворота, последовал за ней.

Настя открыла машину, достала из перчаточного ящика пачку сигарет, закурила.

— Что, не нашла костюм? — беспечно спросил я.

— Представляешь, нету! — изобразила она чувство вины, что сделать было нетрудно.

Ведь она действительно виновата передо мной.

— Жаль.

— Ничего, на солнце высохнешь, пока Ваня искупается.

— Боишься, что сиденья намочу? — язвительно усмехнулся я.

— Чего бояться? Сиденья кожаные, высохнут.

— Да и мы с Ваней до Москвы высохнем… Кстати, тебе в Москве задержаться надо будет, — нарочно сказал я.

— Надолго? — ничуть не встревожилась она.

— Ну, на недельку.

— Зачем? — В ее взгляде было только удивление, ничего больше.

— Так показания надо будет дать, потом подтвердить их…

— А где я жить буду?

Знала Настя, что не будет никакой Москвы, потому не возмущалась, не сокрушалась.

— С нами будешь жить. У нас квартира большая.

— С вами, это с кем?

— С моей женой. Скажем, что ты Ванина невеста.

— Но я не его невеста.

— А моей невестой хотела бы быть? — спросил любопытства ради.

— Ты же женат, — заинтригованно повела она бровью.

— Ну, мы же не в Средневековье живем, когда разводиться было нельзя. Можно развестись… Может, ну ее, к черту, эту Москву? Поедем к тебе домой, закроемся от всех, днем будем заниматься любовью, ночью — сексом.

— Интересное предложение, — зажеманилась она.

— Ну так что, едем к тебе?

— Э-э, опасно там… — неловко качнула головой Настя.

Жестокая реальность взяла верх над сладкими грезами, и взгляд ее изменился. Она должна была везти меня в направлении Москвы, хотя и сожалела об этом.

— Жмыхов?

— Жмыхов.

В это время появился Иван. Запыхавшийся от быстрого бега, голова мокрая, футболка шиворот-навыворот.

— Ты чего такой? — спросил я.

— Сто рублей надо! Мы только двести заплатили, за двоих! А я третий!

— Тебя что, выгнали? — спросила Настя, доставая из сумочки сторублевую купюру.

— Ну, сказали, чтобы быстрей. Я вот прибежал.

— Искупался?

— Нуда… Одежду бы постирать, — просительно посмотрел на меня Ваня.

— Потом постираешься… Настя, давай за руль! — забирая у нее деньги, скомандовал я. — И ты, Ваня, давай в машину! Срочный выезд!

— А что случилось? — с удивлением посмотрела на меня Настя.

— Да нет, ничего. Ваня вот шиворот-навыворот оделся, плохая примета, — на ходу сказал я.

Уборщица стояла у входа в душ, я помахал ей рукой, в которой держал купюру, положил деньги на землю, придавив их камушком. Некогда мне идти к ней: нельзя оставлять Настю без присмотра.

Настя послушалась меня, села за руль, и Ваня занял свое место. Я мог бы сесть рядом с ним, но мне больше приглянулось переднее кресло…

— Поехали! — сказал я, глянув на экран навигатора.

— Ты что, в приметы веришь? — насмешливо спросила Настя, выезжая на дорогу.

— Верю. Поэтому и заспешил. Сейчас поворот направо будет, свернешь.

Я был далек от мысли, что кто-то из работников кемпинга наблюдает за нами. Может, никто даже и Жмыхову звонить не стал.

— Зачем?

— Да Жмыхов у нас на хвосте.

— С чего ты взял?

— Ну, я же сыщик. Ты вот не боишься в Москву ехать, а почему? Потому что знаешь, что не будет никакой Москвы. А почему ты знаешь? Потому что Жмыхов за нами едет…

— Не вижу логики! — оторопело глянула на меня Настя.

— А я вижу… Я тебе руку и сердце предлагаю, остаться с тобой хочу, а ты меня в Москву тащишь. То не хотела ехать, а сейчас тебя и не отговоришь…

— С тобой все в порядке?

— Зачем ты Жмыхову позвонила? — жестко спросил я, отбрасывая в сторону саркастический тон.

— Я позвонила?! — ошеломленно дернулась она.

— Ну не ты лично… Я видел, как ты к администратору бегала. И слышал, о чем ты просила… Так что давай без отговорок. Я все знаю, Настя… Поворот включай и налево давай…