Настя съехала с шоссе, и машина покатила по тряскому проселку. Она не знала, что сказать в свое оправдание, поэтому делала все это молча.

— Ты так и не ответила на мой вопрос. Зачем ты меня сдала?

— А что мне делать? — Настя хлюпнула носом, изображая страдания. — Он же меня убьет, если узнает, что я с тобой заодно…

— Лучше пусть Жмыхов убьет меня, да?

— Ну, почему убьет? Вернет в тюрьму… А я потом бы заявила, что не грабили вы меня, — совсем неубедительно сказала Настя.

— Какая тюрьма? Ты же сказала, что в милицию звонить не надо.

— Правильно, потому что у Жмыхова брат в милиции.

— Не умеешь ты врать, Настя Не умеешь… Не нужна тебе милиция. Не должен я никуда вернуться. Здесь, в этих лесах должен остаться. Навсегда. И ты знаешь, что Жмыхов хочет меня убить. И ты сама этого хочешь. Чтобы я жить тебе не мешал. Нет меня, нет проблем…

— Это неправда! — Настя посмотрела на меня со всей проникновенностью, на которую сейчас была способна. — Как я могу хотеть тебе смерти, если я тебя люблю!

— Ну, все, сейчас растаю! — не без глумления хмыкнул я.

— Я серьезно…

— Клеопатра тоже всех своих мужчин любила. Ночью любит, а утром казнит. Такая вот любовь. Прошла наша ночь, Настя, утро наступило. Только я не хочу голову под топор подставлять…

— Не хочу я, чтобы Жмыхов тебя убил! Что мне сделать, чтобы ты мне поверил!

— Ты уже все сделала. Только я тебе не верю.

Какое-то время она ехала молча. Я ее не подгонял, потому что был занят навигатором. Я увеличивал масштаб электронной карты, чтобы проложить обратный маршрут до Некрасова. Увы, но мне снова нужно было вернуться в этот недружелюбный городок.

— Что ты со мной сделаешь? — спросила она.

— Если бы мог, давно бы уже сделал, — зло сказал я.

— Не все же такие добрые, как ты… Жмыхов в благородство играть не будет. Он меня предупредил, если договор соблюдаться не будет, мало нам не покажется. А мы уже знаем, какие у него возможности…

— А по договору ты не должна помогать мне?

— Да. И я должна соблюдать договор. Извини, но мне моя семья дороже, чем ты…

— И еще я сам виноват, что связался с тобой.

— Как хочешь, так и думай…

Какое-то время мы ехали в полной тишине. Но ее нарушил Иван.

— А это правда, что Жмыхову операцию сделали? — вдруг спросил он. И не дожидаясь ответа, продолжил: — Жмыхов сказал, что ему пластическую операцию сделали. Он был Альбертом, а стал Игорем…

Если бы меня попросили написать сценарий фильма «Следствие ведут идиоты», я обязательно включил бы в него этот разговор. Ваня продемонстрировал классический пример, как нельзя вести допрос. Сам вопрос задал, сам на него ответил. А Настя не дура, и шестеренки у нее в голове хорошо смазаны.

— Кто тебе такое сказал? — удивленно, но без сарказма спросила она.

— Сам Жмыхов и сказал, — с важным видом сказал Иван.

Похоже, он вообразил себя опытным следователем. Так или нет, но признания от Насти он ждал на полном серьезе.

— Зачем он в этом признался? — с тем же удивлением Настя посмотрела и на меня.

Но я кивком головы показал на Ивана. Он начал этот разговор, пусть он и доводит его до конца. А тот моему решению только рад. Видимо, он решил, что я в восторге от его находчивости.

— А разве ты, Настя, не говорила, что Жмыхов знает, где Альберт? — уличающе-торжествующим тоном спросил он.

— Говорила.

— Вот мы его и спросили… Ну, не я спросил, это Костя. Но ведь разговор был. И Жмыхов признался, что ему сделали пластическую операцию. Он был Альбертом Караваевым, а стал Игорем Жмыховым. Может, Шептулин искалечил Караваева и поэтому сделал операцию?

И снова Ваня сам подсказал Насте версию. Ей оставалось только с ней согласиться.

— Шептулин искалечил Альберта?.. — задумалась она. — Жмыхов сам это сказал?

— Нет, мы догадались.

— Значит, не зря вы сыщиками работаете.

Похоже, Насте пришлось сделать над собой усилие, чтобы сдержать сарказм.

— Шептулин действительно сильно покалечил Альберта.

— И Ремезов сделал ему пластическую операцию! — самодовольно просиял Иван.

— Да, он сделал ему пластическую операцию.

Конечно же, Настя согласилась с ним. А что еще можно было от нее ожидать?

— Сам? — спросил я.

— Ну, конечно же, не сам! — ликовал Ваня. — Пластический хирург ему операцию сделал! Это же понятно! Он не хотел из Караваева Жмыхова делать, просто так вышло, что лицо другое получилось. Так вышло, что Караваев на Жмыхова стал похож…

— Ну, Игоря Жмыхова, положим, тогда не было, — снисходительно усмехнулась Настя. — Он появился после того, какие стало Альберта. Верней, он появился вместо Альберта…

— Это правда? — совершенно серьезным голосом спросил я.

— Правда.

— Ты знаешь, здесь в Некрасове меня сильно ударили по голове. Но не настолько сильно, чтобы тебе поверить, — с язвительной насмешкой глянул я на Настю.

— Можешь мне верить, — сокрушенно вздохнула она.

— То Шептулин убил Альберта, то покалечил. Вранье, вранье, везде вранье.

— Есть вранье, а есть ложь во спасение.

— То-то я смотрю, что ты все время спасаешься. То от Жмыхова, то от меня…

— Да, со всеми приходится выкручиваться.

— Ну и сказала бы сразу, что Альберт в Жмыхова превратился.

— Я боялась об этом сказать. Я боялась его самого.

— Да нет, дело в другом. Дело в том, что нестыковка выходит. Ведь у Игоря Жмыхова есть брат Илья Жмыхов. Есть, был и будет… Или вы решили осчастливить Илью Жмыхова новым и неожиданным для него родством? Еще скажи, что Илья Жмыхов был голубым и влюбился в переделанного Альберта…

— Он не голубой, — подавленно качнула головой Настя.

— И Жмыхова он знает с малых лет…

— Другого Жмыхова он знает.

— Не понял.

— Альберт стал Жмыховым не случайно. Мы заменили одного Жмыхова другим.

— Зачем?

— Так надо было…

— Может, твой брат любил и Альберта, и Игоря сразу, поэтому решил объединить их в одно целое?

— Нет, здесь я с тобой не соглашусь…

— А в чем согласишься? В том, что врешь мне напропалую?

Настя опустила голову так низко, что мне пришлось ее поднять, чтобы она видела дорогу. Автоавария в мои планы не входила.

— Куда мы едем? — тоскливо спросила она.