– Только не это! – прохрипел Ковалев.

Он понял, что если сейчас из его рта вырвутся рвотные массы, они заполнят противогаз, и, чтобы не задохнуться, его придется снять, впустив тем самым в легкие зараженный бациллами воздух. Чтобы справиться с приступом, побороть головокружение, он сел на корточки и нащупал лбом стену. Стало легче, но ненамного. Теперь ему казалось, что он заключен в бетонном кубе, который, по воле гравитационных полей, несется в дальнем космосе, вдали от звезд и планет.

«Дышать, дышать!» – приказал себе Ковалев.

Мелькнула мысль, что фонарь погас не просто так, и не в случайном месте. Что, если это расплата? Что, если вся жизнь Ковалева только к этому и вела? Чтобы один раз загнать его в эту ловушку и утопить в собственной рвоте.

«Нет уж, не дождетесь! Если бы существовали какие-то высшие силы, они бы меня остановили еще пятнадцать лет назад. Нет! Никто не управляет судьбой человека, кроме его собственных действий».

Глубокое дыхание помогло. В голове от него шумело, но зато тошнота отступила, а это главное.

«Ни фига я не умру, – подумал Ковалев, придавая себе еще больше уверенности. – Не здесь и не сегодня».

Надо было понять, что с фонарем. На прикидку имелось несколько вариантов. Самый плохой, это если сгорел светодиод. В этом случае фонарь починить не получится. Что тогда делать дальше? Двигаясь по стенам, в теории можно добраться до выхода. Но сколько это займет времени? Уже рассветет, на полигон приедет начальство разбираться в ситуации, Ковалева непременно задержат, и тогда уже придется либо отстреливаться и уходить огородами, в самом прямом смысле слова, либо сдаваться и придумывать отговорки. Но в данном случае выкрутиться, как с АКСОНом, вряд ли получится.

Ковалев на ощупь раскрутил фонарь, в надежде, что где-то нарушился контакт. Вынул батареи, осторожно потер их торцами о бетон. Сесть они не могли. Когда садятся батареи, это не происходит моментально, сначала падает яркость.

Установив батареи на место, Ковалев с надеждой надавил на кнопку включения, но чуда не произошло. Фонарь не зажегся.

– Проклятые китайцы! – выругался он. – Черт бы забрал это треклятое общество потребления! Говно из говна лепят и говном склеивают!

Злость закипала внутри, и от этого становилось все лучше. Злость для него была намного привычнее страха. Он еще раз нажал кнопку, и фонарь замерцал прерывистым светом – включился режим сигнального маяка. Еще нажатие – свет пропал. Еще два – снова режим маяка.

Ковалев сообразил, что из строя вышел не светодиод, а микросхема контроллера. Фонарь имел три режима, один полной яркости, один половинной яркости и третий – режим сигнального маяка, мигающий. Два первых перестали работать, а третий продолжал функционировать.

Конечно, частое мерцание резало глаза, но это было намного, намного лучше полной темноты.

– Хрен вам, а не Ковалев на закуску! – пробурчал генерал в адрес сил высшей справедливости и уверенно направился в серверный зал.

По нескольку шагов приходилось преодолевать с закрытыми глазами, чтобы уберечь их от стробоскопического мигания, но зато, открыв их снова, можно было увидеть окружающую обстановку.

Добравшись до серверного зала, Ковалев нашел стойку с нужным диском. Но тут его ждала еще одна проблема. Рубчатое покрытие винтов крепления диска в стойке позволяло отвернуть их только голыми руками. Грубые перчатки ОЗК соскальзывали, не давая как следует ухватить головки винтов.

– Долбаная хренотень! – выругался Ковалев. – Все предусмотрел, кроме плоскогубцев. И кто ты после этого?

Но куда важнее было понять, что делать дальше. Снимать перчатки было страшно. Но если не снять, вся замечательная идея летела коту под хвост.

– Вот тебе и день «Ч», – пробормотал Ковалев. – От слова «чертов».

Но и отступать он не собирался. Он попробовал несколько разных хватов, пытался в качестве подручного средства использовать два куска акрила, выбитых ногой из планшета в планшетном зале. Ничего не помогало. Ковалев взбесился не на шутку.

– Ладно, хорошо. А если все же снять? Какие шансы?

По здравому размышлению, шансов не заразиться было довольно много. Во-первых, группа дезактивации уже провела очистку и вылила всюду десятки литров дезраствора. Во-вторых, можно сначала омыть в дезрастворе перчатки, потом их снять и тут же омыть в нем руку. Затем быстро, не мешкая, отвернуть винты. Затем надеть перчатку и уже в ней вытащить диск.

Не тратя времени, Ковалев устремился за припрятанной канистрой с обеззараживающей жидкостью. Но все же с мигающим светом быстро двигаться не получалось, приходилось жмуриться, давать глазам отдохнуть, а это сбивало темп. Лишь провозившись минут десять, Ковалев наконец допер двадцатилитровую канистру до серверного зала. Передохнув, он, экономя раствор, промыл сначала перчатки, а затем снял их и тщательно промыл руки. Чем жидкость пахнет, невозможно было понять в изолирующем противогазе.

Выдохнув, Ковалев протянул пальцы к винтам крепления. Биение сердца ощущалось на уровне кадыка, кровь шумела в висках, мерцающий свет давил на психику. Мелькнула мысль, что винты завернуты не руками, а специальным инструментом и их не получится отвернуть голыми пальцами. Отогнав ее, Ковалев взялся за рубчатую головку болта и попробовал ее провернуть.

Винт поддался легко, но радоваться было рано, со вторым мог быть сюрприз. Нервы у Ковалева были напряжены до предела. Но и вторая головка провернулась без проблем. Ковалев был готов молиться, но не знал кому.

Еще раз обмыв руки раствором, он натянул перчатки и уже в них осторожно потянул скобу диска. Тот вышел из гнезда в стойке и лег на ладонь. Ковалев ликовал. Его уже не раздражало мигание фонаря, и он не думал ни о бактериях, ни об окружающей темноте. По жилам вместе с насыщенной адреналином кровью разливался восторг успеха. Можно было уходить, но это было не так просто, как хотелось бы. Сначала Ковалев отнес к выходу диск, боясь, что уронит его, если будет тащить вместе с тяжелой канистрой. Затем уже отволок и емкость с раствором.

От выхода он, наоборот, сначала донес до ближайших кустов канистру, затем уже перенес туда диск. Аккуратно обмыв металлическую коробку корпуса, он отложил диск в траву и принялся осторожно, деталь за деталью, снимать ОЗК, промывая каждую часть. Покончив с этим, он посмотрел на восток. Там по небу уже расползались серые разводы приближающегося рассвета. Надо было как можно скорее покидать гарнизон.

Добравшись до машины, Ковалев хотел было позвонить Кириллу, но не стал искушать судьбу. Разговор мог затянуться, а время шло. Больше всего Ковалев боялся, что на КПП могут досмотреть багажник. На въезде это не обязательно, а на выезде иногда практикуют. И что тогда? Отстреливаться? Нет, отстреливаться было нельзя, потому что до отлета из России нужно было сделать еще одно важное дело – навестить Лемеха и как следует порыться в его закромах. Поэтому уехать нужно тихо, по возможности не оставляя запоминающихся впечатлений от визита в гарнизон. Приехал – уехал. А вот Лемеха обязательно надо навестить в его логове! Старый лис наверняка припрятал несколько образцов АКСОНа, раз уж удалось ему выжить во время взрыва. Что он мог делать тогда в НИИ? Только искать тайник Зверева. Нашел, шельмец, нашел! Иначе быть не может.