– Вот он и разбирался, пока не устал, – я заявила. – Ещё кофе?

– Нет, спасибо. Спустишься со мной в машину, позвонишь, что дома? – предложил Аркаша.

– А почему не отсюда? – спросила я, вошедши во вкус.

– Потому что там ждут у трубки, – лучезарно улыбнулся Аркаша, вот это профессионал!

На сей раз без бубликов я легко спустилась к машине, взяла телефон, вежливо представилась референту и услышала, что Павел Петрович сейчас возьмёт трубку.

– Я надеюсь, что ты не сердишься, милая Катрин, – проговорил Паша дежурную фразу, но без чувства. – Мы тебя потеряли, поэтому пришлось…

– Какие пустяки, всегда рада тебя слышать, – сказал я непринужденно.

– Насчет увидеться, боюсь, что сложно, – неловко начал Паша. – Но я обязательно что-нибудь придумаю.

– Разумеется, как-нибудь, и давай включим общего друга Валю, на него я тоже не сержусь, – благородно заявила я.

– Тогда окажи мне услугу, дорогая Катрин, – веско произнёс Паша, затем и звал к трубке. – Сходи к одной даме, к Нине Игоревне Уланской. По-моему, она хотела с тобой пообщаться по издательским делам. Завтра или послезавтра, она тебя ждёт. Я буду весьма признателен, сожалею, что не смогу принять участия.

– Мне тоже жаль, но как-нибудь в другой раз непременно, – неискренне пообещала я.

– Разумеется, ещё раз прошу прощения за беспокойство, – столь же любезно отозвался Павел Петрович.

Затем мы попрощались, и я отметила, что впервые имела с Пашей личную беседу об прикрытом расследовании. Однако среди загадок, коими изобиловало данное дело, меня не то что бы волновало, скорее, тревожило некоторое обстоятельство. Буквально все участники от него слишком быстро отрекались. Взявшись с пылом, с жаром, почти тут же бросали, как горячую картофелину.

Мы с Аркашей вернуться не успели, слова не промолвили о загадочном морском хранителе вымороченных денег, а дознание прикрыли без нас. Валька, положивший столько сил, чтобы обманом отправить меня на остров Крит, даже не удосужился встретить а аэропорту. За мной послали Аркашу, а Валентин ждал на лестнице до утра в дымину пьяный. И вместо дела принялся обсуждать моё неприглядное поведение, а какой ему прок в нравственности компаньонки? Сплошной туман, куда ни ткнешься, одни загадки!

Совершенно загадочный лабиринт, а в глубине какой-то Минотавр с рогами. Он сводный братец Ариадны, девушки с клубочком, только она могла гулять по лабиринту, дойти до чудища и остаться в живых. Очень живописный образ сложился, и показалось, что худсовет назначил меня на роль Ариадны, но сверхзадачу не объяснил, чтобы я играла натуральнее, а потом, отчаявшись, бросила спутавшийся клубочек оземь. Чтобы они подхватили – не это ли самое в данный момент происходит, кстати?

Схема выстроилась весьма ничего себе, но что-то худое стряслось с худсоветом. Участники тянули в разные стороны, замысел отчасти рухнул, и клубок оказался бесхозным. Броди по лабиринту, кто хочет, а Ариадне с горя только и остается, что удалиться к Дионису и в его обществе завить горе веревочкой. Интересно, на роль Диониса Миша тянет или как?

Аркаша давно помахал из окна воронённого экипажа и скрылся за углом, а я сидела у телефонной будки на лавке и предавалась смутным размышлениям, в которые толпой лезли образы из "Легенд и мифов Древней Греции", а также картинки с участием самодельного Критского быка с чёрной кассой в кармане.

Подумать только! Мифический бык в штанах с карманами, это почище, чем Кот в сапогах, разве что крокодила в шляпе не хватает в компанию!

Также вторгался вопрос – зачем мне идти к Нине Уланской? Но может быть, ей виднее. Кстати, голос у друга Паши отзывался напряжением, не было в нём обычной непринужденности и благоволения. Далее в очередь встал великий старец Юрий Платонович, что он сулит нам с Мишей на пару? По законам триллера он должен оказаться сообщником преступого быка или мозговым центром всего предприятия. Только какого? По тем же правилам я ни словечка о нем ни проронила. Куда мы идём, знает один Миша, красота, да и только!

Утро тем временем распогодилось, туман рассеялся, и мне совсем не хотелось уходить с лавочки. Причём я занимала великолепный наблюдательный пост, подъезд просматривался почти с двух сторон. Я контролировала вход с улицы и проход под арку, сама оставаясь в тени. Размечтавшись на криминальные темы, я пропустила самый интересный момент, ничего не увидела, а только услышала.

– …! – сказал с чувством знакомый голос из будки.

1

Я повернула голову на звук и прямо перед собой узрела старшего компаньона, бывшего конфидента, жертву семейного рока и прочая, прочая, прочая… Владелец «Аргуса» Отче Валентин стоял в ближайшей ко мне телефонной будке и гнусно бранился вслух, не подозревая, что адресатка сидит рядом, и ей вовсе не обязательно звонить по телефону. Она уже услышала выразительное мнение о её поведении и длящемся невнимании к домашнему телефонному аппарату. Удачное взаимное расположение будки со скамейкой, а также отсутствие одного из боковых стекол позволили обратиться к незадачливому гостю с вычурным приветствием.

– "Найду ли краски и слова," – нараспев процитировала я. – "Пред ним живая голова!"

(Откуда всплыли «Руслан и Людмила», объяснить затрудняюсь.)

– "Старик Державин вас заметил", – оповестил Валька, швыряя трубку. – "И в гроб сходя, благословил».

– Я слышала, очень красочно благословил, – отозвалась я, потом спросила во второй раз за утро. – Ну и что?

– А ничего, – так же незамысловато ответил Валька. – Не знаю, информировали тебя или нет, но покровитель отнял от «Аргуса» руку, теперь мы без крыши, на подножном корму. Исключительно из-за твоих фанаберий, и как тебе это нравится?

– Придется наняться на полставки к фиктивным братьям-разбойникам, или их тоже уволили? – я проявила осведомлённость. – Вот тут прямо перед тобой один ездил, глаза намозолил в переулке машиной траурного цвета. Он может её переоборудовать в катафалк с телефоном.

– А … с ним, – сказал Валька. – Говорил я, что тебя надо держать подальше. Нет, оне изволили пожелать.

– Они жаловались, что ты меня потерял, в чём дело-то? – я наконец поинтересовалась. – Газет начитались?

– Всё правильно, – заключил Валентин. – На пушечный выстрел тебя нельзя подпускать к делам, с тобой всё идет кувырком, чтобы не сказать худшего.

– Хочешь, я угадаю с трех раз, почему Паша тебя уволил? – спросила я. – Они прочитали газету – это раз, не нашли меня нигде – это два, запросили «Аргус» – это три!

– В самую неудачную минуту, – дополнил печальную картину Валька. – Я только обклеил себя пластырем и ополовинил флакон «Бифитера». Собеседование с тобой и немецкими родичами плохо сказалось на состоянии организма. И на вопрос, где Катерина Дмитриевна, я ответил неудачной рифмой. Сначала этому из братьев, далее самому Паше. Они ошибочно сочли, что я обладаю информацией и не хочу делиться. Ихнее превосходительство были лаконичны, просили прийти в себя и ответить на один конкретный вопрос. Была ли Катерина Дмитриевна утром дома, и куда пошла. Я не пришёл в себя и ответил, что она пошла… И шла бы себе ещё дальше.