трех условиях: 1) продолжение экономического и социального оздоровления, предпринятого Раймоном Барром; 2) подтверждение правительством политической воли бороться против Совместной программы, которая породит беспорядок и нищету, и выдвижение программы действий, действительной не только для ближайших десяти месяцев, но на ближайшую легислатуру; 3) конец политических разногласий и чрезмерных обещаний и демонстрация союза всех сил большинства»[554].

С весны 1977 г. начинает активно обсуждаться проект политической программы социальных демократов. ЦСД заявлял о своем намерении быть «левым крылом большинства», выступая за диалог с теми, кто поддерживал более глубокую политику в социальной сфере. Ж. Леканюэ заявлял, что готов управлять с Миттераном, Фабром или Шираком, лишь бы вывести страну из кризиса. По его словам, само желание президента управлять из центра на пути реформ и изменения позволяет «начать в данный момент диалог с демократическими силами и социалистами, находящимися в оппозиции»[555].

Однако политическая стратегия Ж. Леканюэ продолжала вызывать критику в рядах партии. В начале мая 1977 г. эта критика явно прозвучала на собрании специальной комиссии «молодых социальных демократов» (возглавляемых Ф. Бодри)[556], а затем на политическом совете партии при закрытых дверях 14 мая (среди критиков были И. Корнезье, Ж. Бриан, Ж.-М. Дайе, Ф. Бодри, А. Дилижан). И. Корнезье представил совету манифест, в котором, в частности, отмечалось: «Необходимо глубоко обновить руководящие команды. Мы не хотим больше ответственных лиц, назначенных практически пожизненно, мы не хотим больше быть подметками президента Республики и отсутствовать на большинстве электоральных консультаций». Ж. Леканюэ был вынужден согласиться на созыв внеочередного съезда, обновление политического бюро партии и скорейшее принятие новой программы и новой стратегии. Но под угрозой своей отставки Леканюэ и Барро добились перенесения сроков внеочередного съезда с июня на сентябрь или октябрь (за это решение проголосовало 194 члена бюро против 31)[557]. На этом же совете А. Дилижаном был представлен проект новой платформы ЦСД, который включал четыре основных пункта: борьба против неравенств, развитие личности, экономическое и социальное развитие, реальная демократия[558].

Летом 1977 г. Ж. Леканюэ заявлял, что в случае победы левых на парламентских выборах президент вправе распустить Национальное собрание. Он поддерживал в этом заявления Жискара, который подчеркивал, что останется на своем посту в случае неблагоприятного исхода выборов, но не исключал свой отъезд в Рамбуйе (президентскую резиденцию) и блокирование решений левого правительства, а в случае резкого ухудшения внутренней и международной ситуации – роспуск Национального собрания весной или осенью 1979 г.[559]

20 мая 1977 г. ЦСД дал положительный ответ на соответствующе предложение Ж. Ширака по заключению «мажоритарного пакта». В резолюции политического совета ЦСД, состоявшегося 25 июня 1977 г., отмечалось, что «предвыборное соглашение, которое из этого последует, учитывая нынешнюю мажоритарную систему, должно гарантировать каждой партии большинства парламентское представительство, пропорциональное ее влиянию в стране»[560]. Переговоры были открыты 19 июля и завершились к 5 сентября 1977 г. подписанием совместного манифеста ОПР, РП, ЦСД и НЦНК.

В начале октября 1977 г. состоялся второй, внеочередной съезд ЦСД. За лето и начало осени руководству партии удалось несколько выправить ситуацию, минимизировав требования реформы устава партии. В итоге, «критики» руководства оказались разочарованы. Один из членов национального совета И. Лолан говорил: «Съезд ЦСД рискует быть даровым съездом. Мы будем присутствовать и не один раз на мессе единства. Но единство не надо было усиливать… Реформа устава, за которую недавно выступало меньшинство активистов, должна была подтолкнуть к обновлению руководителей и, особенно, к их выбору самим съездом. Отныне эта амбиция отброшена. Лионский съезд рискует привести к формированию аппарата, полностью назначенного или кооптированного, что влечет риски явного склероза». Реагируя на критику, докладчик комиссии по реформе устава П. Фошон отметил, что пересмотр устава должен быть рассмотрен руководящим комитетом или 1 /3 членов политического совета, а затем стать предметом обсуждения среди членов партии, по крайней мере, за месяц до съезда. По его словам, «эти условия не были выполнены». Отсюда следует невозможность дальнейшей ревизии устава партии. Тем не менее, каких-то изменений «оппозиции» все же удалось добиться. А. Дилижан был назначен генеральным секретарем вместо Ж. Барро. Вице-председателями партии стали Ж. Барро, Б. Стази, П. Шьель и Ж.-М. Дайе. Произошли некоторые изменения в составе руководящего комитета. Наконец, была принята новая платформа партии – «Другое решение»[561].

Анализируя новую программу партии, а также ряд публикаций в прессе и близких по духу и времени документов, можно выделить несколько ее специфических черт.

Прежде всего, это апелляция к истокам. ЦСД видит их в идеях М. Санье и «Сийон», традициях социального католицизма, философии персонализма Э. Мунье, идеях Ж. Маритена и наследии Э. Борна (которое выступает не только как дань христианской демократии, но и как идеологическая преемственность сМРП). В политическом плане – это антимюнхенская позиция до войны, проекты Ж. Дрю и участие в Сопротивлении, деятельность партии МРП[562]. Иными словами, ЦСД выступает как продолжатель дела МРП. Пожалуй, «Другое решение» это единственный документ тех лет, в котором апелляция к историческому наследию проступает столь явно. При этом остается неизменным отрицание этикетки христианской демократии и католической партии. По этому поводу Б. Стази говорил: «Для меня это понятие является двусмысленным и устаревшим, осуществлением смешения жанров и ввязыванием духовного в сомнительные политические сражения. Христианско-демократическая партия – это чрезмерная амбиция. Нет христианской политики. Мы не черпаем из Евангелия политику, какова бы она ни была (…). Политические акции неизбежно являются неполными, относительными. Смешивать с ними религию, веру, значит ставить ее под угрозу»[563]. Христианская демократия для социальных демократов означает некий социальный (заботу о народных интересах) и политический (демократия) идеал, желание сделать духовные и нравственные ценности основой всякого политического действия.

Платформа социальных демократов, в целом, была либеральной по духу, хотя и делала акцент именно на социальной политике (сглаживание неравенств, политика в пользу семьи, меры в пользу финансирования частной школы и др.). Основные темы: гуманизм, свобода, солидарность, ответственность, прогресс, верность, демократия.

Одной из главных идеологических составляющих программы социальных демократов являлся гуманизм. Они видели в нем наилучший оплот против тоталитаризма. И именно альтернативе тоталитаризм / демократия они отдавали предпочтение перед альтернативой правые / левые. «Мы верим в достоинство человеческой личности», – провозглашалось в программе. Однако «человек не один», он не является абстрактным и изолированным существом. Он член «человеческого сообщества», основанного на принципе «естественного равенства людей». Поэтому социальные демократы отвергали «всякий примат расы, нации, класса, происхождения». Между человеком и сообществом людей есть семья, регион, культура, родина, которые не антагонистичны, а дополняют друг друга. Человек нуждается в них, чтобы