Но все дело в том, что он и не пытался ничего делать. Более того, он сам первым бросил боевые позиции возглавил удирающих в тыл. Дезертирство, а значит, и предательство дела революции было столь очевидно, что В.И. Ленин принял решение не только изгнать Дыбенко из народных комиссаров и исключить из партии, но и отдать его под суд.

Глава тринадцатая

Падение с Олимпа

Что же произошло вслед за статьей В.И. Ленина? Согласно одной из версий, отряд Дыбенко во главе со своим бравым командиром демонстративно проигнорировал распоряжение предсовнаркома прибыть к нему, а рванул в неблизкую тыловую Самару. На самом деле Дыбенко все же выполнил приказ В.И. Ленина и явился к нему в Петроград. Там он обнаруживает целый ряд влиятельных лиц, настроенных оппозиционно к ленинским планам подписания мира с Германией. Это ободряет его, и Дыбенко решает попытаться встать в открытую оппозицию Ленину. Дыбенко в Петроград прибыл не один, а вместе со своими матросами, которые сразу же начали безобразничать, ну, а пьянствовать они и не прекращали. Несмотря на эту демонстративную вакханалию, трогать ни Дыбенко, ни дыбенковцев Ленин в тот момент не мог. Если бы он только попытался надавить на Дыбенко, тот сразу бы поднял на ноги всю питерскую и кронштадтскую «братву». Выход для Ленина был один — как можно быстрее бежать из Петрограда не только от приближающихся немцев, но и из-под матросской опеки туда, где можно было бы чувствовать себя в безопасности от «альбатросов революции», которые с каждым днем становились все более и более неуправляемыми.

Впрочем, в те дни Ленину было совсем не до позорно сдавшего Нарву Дыбенко. Дело в том, что немцы, взяв Нарву, объявили большевикам 48-часовый ультиматум — или принятие мира на германских условиях, или дальнейшее наступление на Петроград и юг России. 23 февраля 1918 года, в условиях германского ультиматума, прошло экстренное заседание ЦК РСДРП (б). Ленин требовал немедленного заключения мира на всех германских условиях, пригрозив в противном случае подать в отставку, что фактически означало раскол партии. Под влиянием этой угрозы Троцкий, несмотря на отрицательное отношение к мирному договору, выразил свою солидарность с Лениным. Несмотря на это партия оказалась на грани раскола. Лидер «левых коммунистов» Бухарин заявил, что он против мира с немцами и объявил о своём выходе из состава ЦК и сложил с себя обязанности редактора «Правды». Его поддержали члены ЦК М.С. Урицкий, Г.И. Ломов (Оппоков) и А.С. Бубнов. В ходе голосования большинством в 7 голосов против 4 при 4 воздержавшихся было все же принято историческое решение о подписании Брестского мира. За договор проголосовали В.И. Ленин, Я.М. Свердлов, И.В. Сталин, Г.Е. Зиновьев…, воздержались: Л.Д. Троцкий, Ф.Э. Дзержинский. Вместе с тем ЦК единогласно постановил «готовить немедленную революционную войну».

24 февраля Ленину с огромным трудом, 126 голосами против 85 при 26 воздержавшихся, удалось продавить свое решение через ВЦИК.

3 марта в Брест-Литовске мирный договор с Германией был подписан. Помимо огромных территориальный потер и репараций, Россия обязывалась демобилизовать свою армию и флот. Что касается Балтийского флота, то он должен был быть выведен из своих баз в Финляндии и Прибалтике, Черноморский же флот со всей инфраструктурой и вовсе передавался Германии.

6-8 марта 1918 года на VII экстренном съезде РСДРП (б) Ленину также удалось «продавить» ратификацию Брестского мира. 10 марта В.И. Ленин и другие члены правительства покидают Петроград и переезжают в Москву, которая отныне становится столицей Советской России.

Разумеется, в советское время о причине переезда правительства из Петрограда в Москву писали, что это было сделано исключительно во избежание немецкой угрозы. На самом деле реальна угроза от немцев к тому времени уже была не так уж серьезна, так как «пахабный» Брестский мир с Германией был к этому времени заключен. Но если угроза, таким образом, почти миновала, ей на смену пришла другая — матросская.

Бежать же правительству можно было только в Москву, имевшую статус второй столицы. Переезд правительства в Москву (а по существу, бегство) был осуществлен в величайшей тайне от всех и, прежде всего, от матросов. Для охраны правительства в дороге был нанят за золото небольшой отряд латышей, Однако матросы о бегстве Ленина из-под их опеки все же прознали.

Надо же такому случиться, что как раз в эти дни покровительница и заступница Дыбенко Коллонтай тоже попала в опалу, да еще в какую! Не разобравшись в ситуации, она публично выступила против Брестского мира, за что мгновенно лишилась поста наркома, была выведена из ЦК партии, лишившись своего влияния в руководстве. Вспоминая Коллонтай в эти дни, Жак Садуль (1) написал: «Весталка революции, она бы желала поддерживать пламя максималистских идеалов во всей чистоте. Она безрассудно бросилась в оппозицию, яростно критиковала жестокие меры, предпринятые товарищами против анархистов, негодовала из-за уступок умеренной и буржуазной оппозиции, ежедневно допускаемых правительством».

1).ПРИМЕЧАНИЕ Жак Садуль (1881–1856 гг.) — капитан французской армии, в 1917 году служил военным атташе при французской военной миссии в Петрограде. После октября 1917 года сблизился с большевиками, вступил в РСДРП (б). Позднее работал в Коминтерне. Поэтому в непростой для Дыбенко ситуации, Коллонтай ничем помочь своему Павлуше не могла. По странному стечению обстоятельств и Дыбенко, и Коллонтай почти одновременно лишились своих наркомовских портфелей. Еще вчера всесильная парочка сразу же потеряла все. Однако Коллонтай все еще пыталась спасти ситуацию. Дыбенко она телеграфировала: «Отвечаю тебе на вопрос о выходе из Совета Народных Комиссаров, заявление сейчас не подавай. пока не побываешь в Гельсингфорсе и не наладишь здесь свои дела. Мое впечатление, что твое присутствие многое сгладило бы и наладило бы.» Это означало, что вначале Дыбенко должен заручиться поддержкой матросов в Гельсингфорсе, и только после этого писать бумагу о выходе из состава Совнаркома, чтобы Ленин и все остальные поняли, что матросы Дыбенко не сдадут, а поняв, пошли на попятную.

Что касается, тайного бегства правительства в Москву, то оно еще больше испугало влюбленных. Было очевидно, что отныне все важные дела в государстве будут решаться исключительно в Москве. Питер низводился до ранга обычного губернского города. Теперь, чтобы влиять на ситуацию и бороться за власть, следовало находиться не в опустевшем Смольном, а в Кремле.

Ленин же, прибыв в Москву, быстро пришёл к пониманию того, что триумвират, управлявший комиссариатом военных дел, в составе Крыленко, Подвойского и Дыбенко, не сумел справиться с задачей создания регулярной армии. При этом и Крыленко, и Подвойский являлись верными сторонниками Ленина. Единственным членом триумвирата с «левыми»