(давний подарок Алекса) и длиннющий шарф, годящийся при случае в качестве одеяла.

На сеансе я в основном молчу, и Джоанна почти клещами вытягивает из меня рассказ о расставании, хотя по штанам все и так наверняка понятно.

– Как думаешь, не искала ли ты повода закончить отношения? – предполагает она и делает глоток чая. – Возможно, открытие насчет вмешательства Торренс и Сета дало тебе такой повод? Появилась возможность высказать сомнения в том, что Рассел справится с тобой без страховки?

Я поплотнее укутываюсь в шарф. Джоанна – единственная, кто не упрекнет меня за плохое настроение.

– А зачем мне так себя саботировать?

Прошло уже двадцать минут сеанса, а я только начала говорить полными предложениями.

– Как сама думаешь?

– Он заявил, что я не похожа на себя. Будто та, с кем он разговаривает, совсем не та, что ему нравится.

– А что, по-твоему, он имел в виду, когда это сказал?

– Что я ужасный человек, с которым тяжело иметь дело. Что его терпение небезгранично и он предпочел бы большую часть времени видеть во мне жизнерадостную девушку с экрана.

– Даже я понимаю, что ты сама этому не веришь, – замечает Джоанна, и я испускаю отчаянный стон, потому что она права. – Ты ведь не всегда была с ним жизнерадостной?

– Не всегда.

– Возможно, он имел в виду, что вы оба потрясены и нервированы, поэтому вам нужно время остыть и обдумать, что для вас означает небольшое вмешательство Торренс и Сета в начало ваших отношений.

– Это он и твердил – что хочет отойти. Для меня звучало так, что он не может выносить меня в этом состоянии.

– Хм-м… А может, это был его способ проработки впечатлений? Может, он так пытался понять, что сам по поводу всего этого чувствует? И объяснить, что ему для этого нужно? Увы, прямо противоположное тому, что нужно было тебе.

– Тогда нет смысла налаживать эти отношения, раз мы такие противоположные.

– Думаю, в конечном счете тебе нужно было то же, что и ему, – заверение, что у вас все получится. И увы…

– Ни один из нас этого не получил.

– Именно.

Я обдумываю эту мысль, испытывая притом смутную досаду от того, насколько удобными оказались штаны с «позитивными вибрациями».

– То есть желание подойти к ситуации настолько по-разному вовсе не значит, что мы несовместимы?

– Думаю, дело в том, что ты пыталась добиться от него очень конкретной реакции. Это был самый простой способ подтвердить твои сомнения по поводу отношений и доказать, что ты не зря всегда скрывала свою депрессию и историю своей матери. Сама того не сознавая, ты искала повода разорвать отношения из-за того, что была так открыта.

– Но ведь мои страхи подтвердились! Не то чтобы Рассел с утра до ночи мне названивал в попытках объясниться и уверить, что я могу сколько угодно изливать негатив в его обществе.

– Не берусь судить о том, что он думает, однако подозреваю, что он не названивает тебе по той же причине, по какой ты не названиваешь ему. У него ведь тоже есть прошлое, Ари. Как думаешь – может быть, он тоже чувствует себя уязвимым после того, как впустил тебя в свою жизнь?

– Мне… не приходило это в голову, – признаю я и тут же чувствую себя эгоистичной дрянью. Джоанна права: в тот момент я так зациклилась на своей депрессии, что даже не подумала о чувствах Рассела.

– Мне кажется, решение за тобой, – подытоживает Джоанна. – Хочешь ли ты сбежать? Или готова работать над отношениями, даже если будет трудно?

В одном я уверена, и этим руководствовалась всю свою жизнь: не желаю сделаться такой же, как мать – которая, кстати, смогла измениться!

– Пока не знаю… – честно признаюсь я.

Остаток недели вопросы Джоанны не покидают моей головы.

31. ПРОГНОЗ: первые признаки возможного прояснения

– Уважайте свободу самовыражения художника! – заявляет Касси, водя кистью по моему лицу.

Мои пятилетние племяшки часто подхватывают сложные взрослые фразы – взять хотя бы «джентльмена тети Ари» (о котором я стараюсь не думать). Это ужасно мило. Когда я пришла и спросила, где родители, Орион ответил, что у них «экзистенциальный кризис». Подбежавший Хавьер заверил, что все в порядке – просто переживает, что нет ответа от шеф-повара, которую он пытается переманить. Потом близняшки попросили разрешения сделать тете Ари татуировку, и Алекс с Хавьером позволили, при условии, что тетя согласна, а краски будут водорастворимые. Теперь мы сидим в комнате Касси, оформленной под джунгли, и Орион, высунув язык, рисует на моей руке молнию.

– Сидите смирно, тетя Ари!

– Я стараюсь, честно!

Заходит Алекс и прислоняется к стене рядом с нарисованным на обоях жирафом.

– Касси сделала из тебя болотное чудовище.

– Думаю, это улучшение.

– Конечно! – уверяет Касси, щекоча кисточкой мой нос.

Каким-то образом я дотянула до выходных – наши с Расселом графики, к счастью, не пересекались. Зато Сет и Торренс перестали скрывать, что они друг от друга без ума. Вчера в офисном холодильнике обнаружился кувшин овсяного молока с сообщением в виде сердечка, а днем они обнимались в кабинете Торренс.

– Предлагаю закрыть тату-салон на обед, – говорит Алекс. – Папе нужна ваша помощь в приготовлении пирожков с гуайявой.

Дети пулей вылетают из комнаты.

– Ничто так не мотивирует, как сладости, – замечает брат, садясь на кровать рядом со мной. Я пододвигаюсь, чтобы освободить место, и замечаю свое отражение в зеркале-слонике. Да-а… хорошо, что краски водорастворимые.

– Подумал, пора тебя спасать. – Взглянув мне в лицо, Алекс хохочет: – Прости, невозможно серьезно говорить, когда ты в таком виде!

Я пихаю его локтем.

– Болотные твари тоже хотят любви!

Я рассказала брату обо всем. Вопреки опасениям он не стал меня осуждать, лишь покачал головой.

– Только не спрашивай, как я. Всю неделю об этом думала и не нашла ответа.

– Ну, тогда я пошел… – Он порывается встать.

– Эй! Я же просто хотела поменьше говорить о себе! Разве не в этом суть взросления?

– Кто вы, женщина? Я вас не знаю!

– Состоявшийся взрослый человек! – Это, конечно, не совсем так, но однажды я наверняка дорасту. Несомненно. – Расскажи лучше, как ты, как с мамой?

– Хороший вопрос! – Алекс ненадолго задумывается. – Я, пожалуй, в порядке – даже хорошо. Стараюсь сохранять надежду, не теряя объективности. Мне очень хочется, чтобы мама участвовала в жизни Касси и Ориона. Нам обоим хочется.

Я понимающе киваю. Надеюсь, так и будет.

– Не знаю, может, дело в том, что я был старшим сыном, – тебе, по-моему, пришлось хуже. Поэтому я всегда старался тебя поддерживать.

– И у тебя всегда