о себе думала, когда подступала депрессия и собственный мозг шел против меня войной.

– Мне повезло, что вы с Алексом выросли такими замечательными людьми. У вас обоих любимая работа, с которой вы отлично справляетесь. Хавьер и близняшки чудо. А что насчет Рассела? У вас все серьезно?

– На данный момент у нас вообще ничего, – тихо отвечаю я. – Долгое время у меня были искаженные представления об отношениях. Из-за того, что отец не смог нас выносить…

– Позволь тебя перебить! – решительно говорит она. – Твой отец – жалкий человек. Допустим, ему было сложно со мной. Хорошо. Но как смел он бросить вас с Алексом – взять и исчезнуть из вашей жизни?!

Я задумываюсь. Раньше всегда воспринимала уход отца через призму отношений с матерью. Он бросил нас троих, потому что она была слишком сложная, – так я всегда считала. Но ведь на самом деле уйти и бросить детей – это был его выбор. А выбор матери – остаться с нами.

– Наверное, мне было проще винить во всем тебя… – через силу выговариваю я. – Потому что ты была перед глазами. С тех пор я никогда не была откровенна с мужчинами. Мне казалось, что быть собой опасно и нужно скрывать все неприглядное. Так я жила до последнего времени. А потом попыталась открыться – и испугалась.

– Вы поэтому расстались с Расселом? Оттого, что ты боялась открыться?

– Да и не только с Расселом. Помолвка тоже расстроилась из-за этого.

Так и подмывает добавить: «Как и все остальные отношения до нее», – однако я сдерживаюсь. Несправедливо приписывать все свои проблемы матери. Даже если с нее все началось, теперь за свою жизнь отвечаю только я – и за светлые дни, и за темные, и за все, что между ними. Вот почему у меня не получалось строить отношения: я никогда не вкладывала в них всю себя.

– Постепенно все налаживается. Я еще не со всем разобралась, но надеюсь, что стою на верном пути.

– Прости! – с горечью говорит мать. – Хотела бы я, чтобы мы могли поговорить об этом раньше, но надо честно признать: я была не готова. Однако теперь хочу участвовать в твоей жизни, Ари. Хочу, чтобы мы могли разговаривать с тобой обо всем, даже когда это трудно. Как думаешь, у нас получится все исправить?

Я качаю головой.

– Думаю, этот поезд уже ушел. Но можно выстроить новые отношения. Начиная с сегодняшнего дня мы можем общаться по-новому.

Конечно, это не то же самое, что весело болтать с матерью за коктейлем, – зато реально.

Она кладет руку мне на колено, и я внезапно осознаю, что очень нуждаюсь в мамином утешении – даже в двадцать семь.

– Я бы очень этого хотела, Ари. Очень!

* * *

Дома меня ждет приглашение. Большими печатными буквами в духе ретровывесок на открытке написано: «Рады пригласить вас на бат-мицву Элоди Уотсон-Барринджер».

Успеваю предположить, что Рассел отправил открытку еще до нашего разрыва, однако потом вижу на обороте неровный почерк двенадцатилетней девочки.

Дорогая Ари!

Ты, наверное, знаешь, что весь последний год я готовилась к бат-мицве. Это, конечно, не так весело, как премьера бродвейского мюзикла, но я все равно в предвкушении, и не только из-за подарков и вечеринки.

Хочу еще раз поблагодарить тебя, сама знаешь, за что. Буду очень рада увидеть тебя на церемонии превращения меня в Женщину, если у тебя получится заглянуть.

Не очень понимаю, что случилось у вас с папой, но знай: я никогда не видела его счастливее, чем когда он был с тобой. Он прямо РВАЛСЯ на работу! То есть он, конечно, всегда любил спорт, однако с тех пор, как вы начали общаться, он стал тщательнее собираться по утрам и иногда даже спрашивал у меня мое мнение насчет того, как одеться. Это было ужасно мило и неловко – в общем, типичный папа.

Так что даже если он тебя не звал, думаю, он будет очень рад, если ты придешь.

Элоди

Перечитываю открытку несколько раз, пытаясь осознать смысл написанного. После нашего разрыва я старалась убедить себя, что Рассел недостоин моей откровенности. Это было проще, чем признаться себе в том, насколько он был ее достоин. С ним я была максимально открыта за всю свою историю отношений, и он вполне заслуживал того, чтобы открыться перед ним еще больше, даже если он не мог дать мне никаких гарантий – потому что этого не может никто. Всякий раз, когда я впускала его глубже, Рассел поражал меня своей добротой, пониманием и всеми прочими замечательными качествами, которые я так в нем полюбила. Невозможно отрицать, насколько приятно, насколько освобождающе быть собой безо всяких дурацких масок.

Я думала, что любой, подпущенный так близко, в конце концов уйдет – что мои проблемы его отпугнут. Однако на самом деле сама оттолкнула Рассела, поддавшись страхам. У нас у обоих непростое прошлое. Дело не в том, что я оказалась для Рассела слишком сложной – более того, он ведь говорил об обратном: «Настоящая ты нравишься мне больше всего». Как я могла так быстро об этом забыть?..

Закрепляю приглашение на холодильнике магнитом с логотипом шоу «Ливни», а потом под взглядом мультяшной Торренс открываю шкатулку с бижутерией и решительно принимаюсь за работу.

33. ПРОГНОЗ: облачно с прояснениями, возможны неожиданно смелые поступки

В этой синагоге я раньше не бывала. Шикарное здание находится в районе Мэдисон-Парк и, к моему восторгу, оборудовано солнечными батареями.

Главная прелесть любой синагоги в том, что тебе все рады, даже если совсем тебя не знают.

– Шаббат шалом! – дружелюбно приветствует меня охранник.

– Шаббат шалом!

Я поправляю брошку в виде тучки на своем скромном сливовом платье и ставлю на стол с подарками небольшой ювелирный футляр.

– Ари Абрамс, метеоролог с шестого канала, на бат-мицве моей дочери?! – окликает меня знакомый голос, и неожиданно подошедшая Лив заключает меня в объятия. На ней стильный черный костюм с юбкой, волосы собраны в узел на затылке. – Очень рада вас видеть!

– Я была счастлива получить от Элоди приглашение! Как ваши дела?

– Ужасно волнуюсь! – Она вытягивает дрожащую руку. – Ну а Эл, конечно, спокойна, как удав. Это все театральная подготовка!

– Не сомневаюсь, что Элоди будет великолепна! – заявляю я, стараясь сохранять невозмутимость. Это вообще нормально – разговаривать с бывшей женщиной моего бывшего мужчины, чья дочь пригласила меня на свою бат-мицву?..

– Она-то да, а вот я…

Мы вместе смеемся. Я здороваюсь с мужем Лив, Перри. Он представляет мне Клементину – щекастую