Капитан Блад собственной персоной проводил своего чрезвычайно бледного гостя к верёвочному трапу. Полковник Бишоп, до этого момента пребывавший несколько часов в состоянии перманентной смерти, наконец посмел дышать чуточку свободнее.

А по мере того как рассеивался его страх, возвращалась и его лютая ненависть к дерзкому корсару. Но если мысленно Бишоп сто пятьсот раз поклялся себе не щадить ни сил, ни нервов, ни средств, чтобы увидеть Питера Блада на виселице, то внешне старательно улыбался, всем видом изображая смиренное дружелюбие.

Разумеется, бывший доктор также не был дураком и не питал ни малейших иллюзий в отношении садиста Бишопа. Да что там он, во всём Карибском море вряд ли нашёлся бы корсар, отказавший себе в удовольствии вздёрнуть жестокого губернатора на нок-рее!

Однако Питер Блад, во-первых, не принадлежал к кровожадным корсарам такого рода, во-вторых, он не мог забыть, что тот самый Бишоп всё равно был родным дядей его любимой Арабеллы, а в-третьих, он отдавал себе отчёт, что девушке это в любом случае будет хоть сколько-то неприятно…

Поэтому капитан даже мило улыбался, глядя на жёлтое, одутловатое лицо Бишопа, искривлённое плохо скрываемой враждебностью.

– Желаю вам счастливого пути, дорогой губернатор! – любезно сказал он на прощание. – Вы второй раз оказываете мне невольную услугу в качестве заложника. Если это войдёт у нас в привычку, в третий раз я могу вас и не выпустить. Вы просто пышка, вампиры таких любят…

Шкипер Джереми Питт, стоя за штурвалом, незаметно успел плюнуть на спину губернатора. У борта с суровыми лицами толпились загорелые дюжие пираты, и только железная воля их капитана мешала им растоптать Бишопа, как мерзкого таракана.

Ещё в Порт-Ройале вся команда из первых уст узнала о страшном предательстве, грозившем Питеру Бладу петлёй, а им всем расстрелом в упор с шести кораблей ямайской эскадры. И хоть эти корсары «добровольно» пошли на королевскую службу, их до глубины души возмутило такое позорное кидалово! Они искренне не понимали причин сдержанности своего капитана…

Губернатора буквально прожигали яростные взгляды пиратов, но элементарное чувство самосохранения подсказывало ему, что любое необдуманное слово, ляпнутое сгоряча, могло вызвать такой взрыв чистой народной ненависти, почти по Высоцкому, от которого его ничто бы не спасло! Поэтому, неуклюже спускаясь в шлюп, он вежливо улыбался, кланялся всем и даже снял шляпу перед доктором.

Негры-гребцы, тогда ещё даже не мыслившие о странном праве называться афроамериканцами, оттолкнувшись от красного корпуса «Арабеллы», послушно согнулись над длинными вёслами и направились в Порт-Ройал, рассчитывая догрести туда до наступления темноты.

Грузный губернатор Бишоп, поджав толстые губы и скорчившись, как варёный краб, в позе классического «ждуна», сидел на корме. Злоба и жажда мщения так душили его, что он напрочь забыл о том, каким чудом спасся от петли. Честно завоёванный второй приз – парик его светлости – полковник в ярости изорвал зубами, выбросив его за борт…

На молу в Порт-Ройале при свете факелов его уже ожидали майор Мэллэрд и лорд Джулиан. Именно они помогли страдающему толстяку губернатору выползти из шлюпа.

Верный майор Мэллэрд сразу же начал с нижайших извинений.

– Сэр! Рад видеть вас в добром здравии, сэр! – зачастил он, нагло пародируя лорда Уэйда. – Я должен был бы потопить корабль Блада, сэр, но этому помешал ваш собственный приказ, переданный мне лордом Джулианом. Его светлость, сэр, заверили меня, что этот бесчестный сэр Блад дал слово не причинять вам никакого вреда, сэр! Признаюсь, сэр, я считал, что его светлость поступил опрометчиво, сэр, полагаясь на слово презренного пирата… Сэр?!

– Он держит слово не хуже, чем другие, – возмущённый таким явным подражанием, его светлость резко прервал бурное красноречие майора. – И заткнитесь уже наконец-то!

Лорд Джулиан имел все права на отвратительное настроение. Буквально неделю назад, написав министру иностранных дел о блестящем успехе своей миссии, теперь он был поставлен в идиотское положение. Отважный капитан Блад попросту выкинул королевский патент, как бумажку, которой корсары брезговали даже подтереться! Теперь британскому послу придётся писать гору объяснительных, старательно придумывая, кто виноват и что делать.

– Вы так думаете? Лично я, сэр, никогда бы не поверил слову пирата, сэр, вот и…

– Он обещал вернуть полковника Бишопа? И вот вернул! – слуга короля вновь оборвал разболтавшегося майора. – А значит, сэр, ваше мнение не стоит и ломаного фартинга[55]. Это говорю я, сэр!

– О, да как вам угодно, ваша светлость! – презрительно рассмеялся майор Мэллэрд. – Конечно же, полковник вернулся целым и невредимым, но благодаря вам в море вернулся такой же живой и невредимый капитан Блад! Пиратские разбои, приве-ет, ждём вас снова-а!

– Я не намерен обсуждать это с вами. Вы этого недостойны!

– А со мной?! – зарычал губернатор Ямайки, к которому наконец вернулся дар речи. – Я потрачу всё своё состояние, я не пожалею всех кораблей королевской эскадры, но не успокоюсь до тех пор, пока не накину этому мерзавцу на шею пеньковый галстук!

От бешеной злобы он побагровел так, что его светлость на пару с испуганным майором поспешили отодвинуться в сторонку. Вдруг ещё взорвётся и забрызгает…

– Вы чертовски правильно поступили, майор, выполнив указания лорда Джулиана!

– Спасибо, сэр! Я старался, сэр! Это было не очень сложно, сэр!

На всякий случай, похвалив Мэллэрда, полковник тихонько взял Уэйда под руку:

– Пойдёмте, милорд. Нам нужно многое обсудить. В частности, всю ту чертовщину, о которой вам совсем не надо писать в Лондон, уж поверьте…

В наступившей темноте жаркой южной ночи они направились к дому губернатора, где томилась, беспокойно перемещаясь из угла в угол, скучающая Арабелла. Увидев невредимого дядюшку, она с облегчением выдохнула, отметив кольнувшую в самое сердце тревогу за Питера Блада.

– Вы очень рисковали, милорд? – серьёзно спросила она лорда Джулиана, после того как они церемонно обменялись дежурными приветствиями.

Но его светлость честно ответил ей, что никакого особенного риска не было. И да, он не врал, лично для него риска не было ни на грош. Его холёное аристократическое лицо казалось более задумчивым, и, явно чувствуя в её взгляде вопрос, он ответил:

– Мы разрешили капитану Бладу беспрепятствен-но выйти в море при условии, что губернатору Бишопу не причинят вреда. Блад дал мне слово. И сдержал его!

На её печальном лице выступил неслабый румянец. Она охотно продолжила бы разговор на эту тему, но у господина губернатора было совсем другое настроение. Он пыхтел, фыркал, хмыкал, топал ногами и негодовал при одной мысли о том, как вообще можно верить слову вора и пирата?!

Уже часа в три ночи, за поздним ужином или ранним завтраком, Бишоп, не затыкаясь, говорил о своих страшных планах поимки капитана Блада, о том, каким ужасным пыткам он его подвергнет, как после этого лично затянет петлю на его шее, а