– Спасибо, – произнес он, беря меня за руку. – Я обязан тебе жизнью.

Капитан Оморес помог Сирену, находившемуся в полубессознательном состоянии, забраться в карету, в то время как другие стражники взбирались на своих лошадей.

– Мы сопроводим тебя обратно в замок, – сказал мне Талин, протягивая мне еще одно покрывало. – Но сначала тебе необходимо переодеться. – Он предпринял героические усилия, чтобы не смотреть ниже моей шеи, крепко укутывая меня в покрывало.

– Все хорошо. Мне нужно быть с принцем Сиреном.

– С ним побудет Оморес. В карете места достаточно лишь для двоих, и ты сделала сегодня для моего брата больше, чем от тебя требовалось.

– Тогда как же я вернусь в замок? – спросила я.

– Ты поедешь со мной на лошади.

Я подняла брови.

– Ты считаешь, это хорошая идея?

– Не переживайте, миледи. Мои люди благоразумны. В данный момент меня больше всего беспокоит то, что ты можешь простудиться в этой мокрой одежде.

– А что, у вас тут где-то завалялось еще одно платье? – усмехнувшись, сказала я.

– Возможно, но ты можешь надеть свое… Твое платье все еще сухое, миледи.

Мне слишком польстило его беспокойство, чтобы устыдиться, когда он предложил подержать для меня покрывало, чтобы я смогла переодеться. Когда была готова, я убрала волосы с плеч и встала спиной к нему.

– Не поможешь мне с крючками?

Ответа не последовало. Я оглянулась через плечо и увидела Талина, покрасневшего, как приготовленная креветка.

– Мне не разрешили взять с собой свою служанку, – сказала я, подавляя смешок. – Я могла бы попросить о помощи одного из твоих людей, если тебе будет угодно.

Он шумно выдохнул, и от теплого воздуха на моей обнаженной коже по спине побежали мурашки.

– Ты замерзла, – произнес он, как будто оправдываясь за то, что ему придется сделать.

Его пальцы ощупывали мою поясницу, пока он боролся с крошечными петельками на платье, и я почувствовала внезапную волну благодарности за все эти дурацкие застежки. После нескольких неудачных попыток он, казалось, освоился, шагнув ближе ко мне, когда его пальцы поднялись по моей спине к лопаткам. Без нижнего белья между его руками и моей кожей ничего не было, и каждое прикосновение обжигало меня жарким огнем.

– Спасибо, – тихо произнес он, застегнув последний крючок, его пальцы задержались на моем затылке. Мне потребовалась вся моя сила воли, чтобы не прижаться к нему, но я наклонила голову, подставляя шею его теплому дыханию, наслаждаясь тем, как маленькие волоски встают там дыбом. Я не спросила, за что он меня благодарит. Я не хотела слышать имя Сирена. Я хотела, чтобы этот момент длился вечность.

– Нам нужно ехать, – наконец проговорил Талин, хотя в его голосе ясно слышалось желание. И огорчение. Он провел меня к своему жеребцу, который терпеливо ожидал, пока другие лошади топали и фыркали, уже готовые отправиться домой.

– Никогда не ездила верхом, – сказала я, уставившись на гигантского жеребца.

– Все, что тебе нужно, – это держаться за меня, – произнес он с кривой усмешкой. – Уверен, с этим ты точно справишься.

Григ помог мне взобраться на лошадь за Талином, где мне пришлось сесть боком из-за юбок. Волосы еще не высохли, и меня знобило, но от тепла лошади и самого тела Талина я начала согреваться. Он цокнул, и я вцепилась в него еще сильнее. Ехать рысью оказалось даже неудобнее, чем я себе представляла, каждый шаг заставлял меня болезненно подпрыгивать, ударяясь о кожаные доспехи Талина.

– Езда будет более мягкой, если я поеду галопом, – сказал он мне через плечо. – Но мы поедем быстрее. Боишься?

– Немного.

Он мягко засмеялся.

– Тебе нечего бояться. – Он цокнул снова, и лошадь поскакала галопом. Тотчас же трясти стало меньше, и если бы я закрыла глаза, то могла бы представить себе, будто вернулась в нашу семейную лодку и качаюсь на волнах, а не на лошади.

– Лучше? – спросил он.

– Намного. Спасибо тебе.

– Хотя в связи с этим возникает кое-какая проблема, – сказал он очень серьезно.

– И какая же?

– Мы доберемся до замка намного быстрее.

Я не смогла удержаться от смеха. Возможно, это было внутреннее ощущение силы после спасения жизни Сирена, я больше не боялась, хоть и понимала, что стоило бы. Я прижалась к спине Талина и позволила ритмичному поцокиванию убаюкать меня, я испытывала такое умиротворение, которого точно не ощущала со времени своего отъезда из Варинии.

По мере нашего приближения к Новому Замку Талин замедлял ход лошади. С неохотой я перестала крепко прижиматься к своему спутнику, поскольку больше не могла прикрываться скоростью. Я опустила взгляд на измятый шелк платья, на свои длинные волнистые волосы, рассыпавшиеся по плечам. Как же я объясню свой внешний вид Эбб?

Спустя несколько минут Талин повернул ко мне голову.

– Почему ты это сделала? – спросил он.

– Что?

– Спасла моего брата. Ты могла сегодня оставить его там умирать, но не сделала этого. Ради него ты рисковала собственной жизнью.

Я покрутила пальцами одну из пряжек на его доспехах.

– Да.

– Почему?

Это была одна лишь фраза, но она заключала в себе все чувства, которые проносились в моем сознании, когда я спасала Сирена. И она гласила: ты могла бы стать свободной.

– Это обычай Варинии, – объяснила я. – Если бог Талос хочет забрать жизнь, вариниец должен бороться за нее. Ты попросил о помощи, и я это сделала.

– Талос, – пробормотал Талин. – Я слышал, как мама говорила о нем, когда рассказывала мне историю о том, как появились варинийцы.

– Тебе, должно быть, это кажется глупым.

Он покачал головой.

– Единственное, что мне всегда казалось глупым: почему варинийцы должны страдать из-за пары безрассудных юных влюбленных, погибших в кораблекрушении?

Я сама себе улыбнулась. Раньше я никогда не слышала, чтобы кто-то говорил об этом так прямо.

– Я тоже так раньше думала. Но теперь понимаю, что это имеет мало общего с легендой и гораздо больше связано с властью и контролем. И деньгами.

– Ты ведь говоришь о жемчужинах. Сирен верит, что они помогают ему стать сильнее.

– Может быть, так и есть.

Голос Талина звучал как будто издалека, когда он отвечал:

– Если бы они помогали, мой отец не умирал бы в свои сорок лет.

Сирен говорил, что жемчужины не оказали никакого влияния на его отца, но сам он хранил их как сокровище, одержимый идеей, что они могли бы воспрепятствовать любой болезни, убивающей короля. Конечно, он не стал бы убивать слуг, чтобы собирать жемчуг, который не действовал.