– Спасибо, – сказала я с благодарностью. – Это значит для меня больше, чем ты думаешь.

Его губы изогнулись, возможно, в первую искреннюю улыбку, которую я от него увидела.

– Всегда пожалуйста. А теперь иди, пока я не передумал.

С моей стороны глупо было полагать, что просто потому, что он был добр ко мне, Сирен отпустит ситуацию с несчастным случаем. Он не покидал свои покои в течение двух дней – «восстанавливаясь», по официальной версии, – но Эбб рассказала мне, что его устройство принесли ему в покои, и я не сомневаюсь, что Сирен будет изучать его, пока не найдет причину кого-то обвинить в произошедшем.

Я тоже старалась не выходить из своих покоев, симулируя переутомление, но леди Гиацинта настояла, чтобы я присоединилась к ней за чаем. Когда я пришла, то с удивлением обнаружила, что там были только мы вдвоем. Пока мы ждали служанку с чайным сервизом, леди Гиацинта задала еще несколько вопросов по поводу случившегося, но не могу сказать, что ей хотелось просто посплетничать.

Наконец появилась служанка, наполнила наши чашки чаем и суетливо удалилась, а леди Гиацинта обратилась ко мне. Впервые ее золотисто-каштановые локоны не были уложены, они спадали каскадом по спине. Я не представляла, как можно было скрывать настолько прекрасные волосы. Без пудры и макияжа она походила на двадцатилетнюю девушку, которой и являлась.

– Я так рада, что нам наконец выпал шанс побеседовать наедине, – произнесла она, добавляя сахар в мой чай, даже не спросив. – Расскажите мне, как на самом деле обстоят дела в Варинии?

Я изумилась перемене в ее манере поведения. Обычно она была захмелевшей и веселой, смеялась и сплетничала, как и другие леди, которых она развлекала.

– Прошу прощения?

– Неужели там люди действительно голодают, как утверждает принц Талин? Он вернулся из своей поездки в ваше поселение с неожиданным отчетом о нехватке жемчуга и об очень скромном существовании жителей, который привел его брата в безмерную ярость. Но вы не выглядите голодной. Вы выглядите сильной и полной жизни.

Я понятия не имела, как на это ответить. В общем-то, я никогда не доверяла леди Гиацинте, но она всегда казалась относительно безобидной. Мне следовало бы понимать, что женщина, состоящая в королевском военном совете, не проводит все свое время за выпивкой и за игрой в карточные игры со своими приятелями.

– По большей части мы здоровы, – сказала я. – Но в наших водах велся слишком интенсивный вылов рыбы, и мы стали меньше получать за обмен жемчужин.

Она отхлебнула чай и облокотилась на шелковые подушки.

– Почему бы вам самим не потреблять жемчужины? Или не выйти на берег и не устроить свою жизнь на земле? За все эти годы, если не считать побега галетян, ваш народ никогда не осмеливался на переворот. Как стратега, меня это озадачивает.

А ведь в ее словах был смысл. Я задавалась некоторыми вопросами, но жизнь в Варинии была относительно мирной. Люди редко говорили об Иларии, за исключением бесед в рамках того, что касалось церемонии. И ситуация с жемчугом развивалась неторопливо, исподволь. И не было такого, чтобы один день люди пировали, а на следующий – голодали. Просто мы все со временем научились обходиться меньшим.

– Полагаю, что это происходит из-за того, что мы мало знаем об истинном положении вещей, – сказала я. – Честно говоря, я надеялась немного лучше во всем этом разобраться, когда приеду сюда, но по-прежнему не могу объяснить все это. Я знаю одно: в нас живет страх, что если мы выйдем на землю, то нас захватят и казнят.

– Но, разумеется, если бы вы приходили не все сразу, а по несколько человек, то смогли бы добраться до севера незамеченными. В наше время столько беженцев на дорогах, что вас вряд ли можно было бы вычислить.

– Наши новости контролируются тем, что мы услышим на плавучем рынке. Мы не были в курсе о восстаниях.

Она постучала по своим губам пальцем с длинным ногтем.

– Что ж, главная причина – ваша неосведомленность. Понятно.

Мне не понравилось то, как она рассуждала об угнетении варинийцев, как будто это было просто темой, которую требовалось проанализировать. Но, возможно, мы действительно не хотели знать правду. Да, поиск жемчуга занимал бо́льшую часть времени мужчин, но женщины? Я подумала о маме, насколько она была одержима этой церемонией. Иларийцы перевели наше внимание на нечто другое, на чем можно было бы сосредоточиться, – на выбор варинийской принцессы, и даже обставили все так, будто это некая честь. Но кто сделал это: иларийцы или мы сами? Невозможно сказать, кто начал эту игру. Все, что я знаю, – это то, что за известные мне семнадцать лет единственными людьми, задающимися этими вопросами, были мы с Сэми.

– Почему вам так это интересно? – наконец спросила я.

Леди Гиацинта взяла из корзинки клубок распустившейся пряжи и начала медленно наматывать его вокруг своих ладоней.

– Бросьте, Зейди. Вы должны знать первое правило ведения войны.

Я помотала головой, но голос внутри вопил о том, что я не хотела бы услышать ответ.

Она улыбнулась, а ее темно-зеленые глаза замерцали.

– Знай своего врага.

Эта встреча с леди Гиацинтой преследовала меня. Она назвала Варинию врагом, что казалось одновременно зловещим и нелогичным. Нас прочно удерживали под властью Иларии, и нас было слишком мало, чтобы бороться за независимость. Я хотела побеседовать с леди Мелиной, чтобы понять, изменилось ли что-то в Варинии с тех времен, что она жила там, но она не ответила ни на одну из записок, что я послала ей.

На третий день Сирен вызвал меня на встречу в главном зале. Прежде я никогда не видела его сидящим на троне; на самом деле я вообще никогда не видела никого сидящим на троне. Но с короной из темного металла, обрамляющей его распущенные волосы, и в мантии из черного бархата на его плечах, он со стороны напоминал короля, которым однажды и станет.

Я взглянула на остальных людей, вызванных на встречу, и сразу поняла, что тут что-то не так. Там были Талин, с Григом и капитаном Оморесом, паж со стражниками Сирена и еще несколько лордов и леди. Но больше всего меня беспокоило присутствие леди Мелины.

– Благодарю вас, что явились по моему вызову, – произнес Сирен, как только мы все собрались. – Я провел последние несколько дней за изучением моего дыхательного оборудования, и стало очевидным, что кто-то намеренно испортил его. Покушение на жизнь наследного принца – это чудовищное преступление, виновника которого нельзя оставлять безнаказанным, впрочем, благодаря моей невесте эта попытка оказалась неудачной. – Он улыбнулся мне, но в его глазах не было тепла, и я почувствовала, как мне стало дурно от его взгляда, переместившегося на маленького пажа.