— Эй, красавица, станцуешь со мной? — завороженно смотрел он на меня, а я все так же на него, забыв, что еще мгновение назад собиралась покинуть залу. — Что молчишь?

— Чуча, прекрати пялиться на него, я сказал! — вдруг услышала, пока рассматривала ладную фигуру мага, а не такой уж он и противный. Мужик, как мужик. — Ну, я предупреждал, если чо, — и вновь почувствовала что-то прохладное, но в этот раз стекающее змейкой по спине. — Оклемалась, горемычная?! — усатая морда зависла перед самым лицом. — А теперь скажи этому бравому молодцы, шо танцы танцевать с ним не будешь!

Несколько мгновений пыталась понять, о чем он, а когда увидела невменяемое и злое лицо мага, что стоял напротив меня, только и охнула:

— Помилуй Единый!

— Да не это, дура! — взвыл котяра. — Усыпи хоть его, только не посмертно!

— Спи, — тихо прошептала, глядя в глаза магу, который начал медленно оседать на свой же стул и мгновенно захрапел. Надо же, получилось…

— А теперь тикаем отсюдова, быстро! — хвост Шатуна обхватил мое запястье и потянул в сторону кухни. — Не останавливаешься, на вопросы не отвечаешь! И, Единого ради, не смотри ни на кого!

Я только чуть дернула кошачий хвост, соглашаясь, и осторожно припустила к кухонным дверям. Благо, что нам на пути никто не попался, уж очень все были увлечены танцами. Ах, какая музыка, так и хотелось мне пуститься в пляс… Но в последнее мгновение, когда уже была у самых дверей, не выдержала и обернулась, чтобы найти взглядом одного из самых высоких мужчин в черном и встретиться с ним взглядом… В груди что-то екнуло, на мгновение прерывая и дыхание, и биение сердца…

— Аиша! — резко дернул меня Шатун и втащил на кухню. Оглядел с головы до ног, а затем, задрав голову, заголосил, что есть мочи:

— Срочно ледяную ванну нам! Срочно! — а я потянулась к нему, желая запустить руки в мягкую шерстку:

— Какой красивый коти-и-к, — практически урча прошептала, чем вызвала икание и нервный тик у кота:

— Воды! Немедленно! — и совсем тонко, когда дернула его на себя: — Спасите!

Туман. Густой и липкий. Очень холодный, до крепкой дрожи. Мне не становилось легче, я словно тонула в нем. Задыхалась им. Я хотела жара, тянулась к внутреннему теплу, но новый поток холода … он иссушал меня изнутри. Устала. Опустила руки. Сил больше нет…

— Что, раздери вас тролли, вы творите с ней!?

Странные голоса мешали уснуть глубже, чьи-то руки обжигали до слез. «Больно!» — хотелось кричать мне, но вырывался только стон.

— Вот же тьма! Срочно к Эйнару! — кажется, это было последнее, что я услышала, прежде чем провалиться в благословенную тьму…

* * *

Ему хотелось сорваться на бег или открыть портал, но … он сам же их и запечатал! Тьма! Аиша дернулась и застонала в его руках — сильно. Слишком сильно он сжал ее хрупкое тело, пытаясь справиться с внутренней яростью…

Глядя на бледнеющее с каждым мгновением лицо, не выдержал и едва оказался за Академией, сорвался ветром к своему дому.

— Эйнар! — усиленный магией голос прокатился по всему помещению. И плевать, что Тьмы в нем намного больше, чем остального. — Эйнар!

Не дожидаясь, пока важный гость найдет их, он пересек коридор, взлетел по лестнице и толкнул дверь в собственную комнату. Быстрыми шагами пересек расстояние до широкой кровати и осторожно опустил девушку на темные простыни: она вновь застонала и задрожала так, словно мерзла. Но он мог поклясться, что она горела…

— Что происходит? — раздался за его спиной равнодушный голос.

— Помоги, — слова вырвались хриплым шепотом. Он не мог повернуться, не мог оторвать взгляд от нее. Легкое, но заметное для него, дуновение за спиной, и один из Правящих оказался с другой стороны кровати. Задержав дыхание, он смотрел, как тот склонился над Аишей: отбросил влажные волосы, нащупал пульс, послушал сердце, не выражая и толики эмоций. А затем поднял потемневший взгляд и спокойно произнес:

— Они заморозили ее, пытаясь взять верх над сущностью.

Проректор закрыл глаза, чувствуя, как ярость растекалась по телу, требуя выхода…

— Твоя Тьма лишь добьет ее.

Железным усилием воли тер Ассан заставил себя замереть, чтобы выдохнуть и отвернуться. Короткие шаги до открытого окна оказались слишком тяжелыми.

— Ты можешь ей помочь? — с шипением вырвалось из его легких.

— Я - нет, — последовал быстрый ответ Эйнара.

— Но ты же Мастер, Правящий! — прошипел он. — Ты должен!

— Я — чистокровный банши. Она наполовину человек.

— И что?

— Я убью ее.

Опустившаяся тишина казалась бы мертвой, если бы не редкие и едва слышимые всхлипы Аиши.

— Варианты?

— Единственный, — кивнул Эйнар. — Ты.

Злая усмешка расползлась по проректорскому лицу и он не сдержался:

— Плохая шутка…

— Ты чувствуешь ее, — банши встал напротив него, внимательно разглядывая. — Если, конечно, не предпочтешь убить…

— Достаточно! — и ярость все же вырвалась наружу, окутывая комнату черными языками, что оставляли трещины на стенах. Он разглядывал их спокойно, даже с любопытством. — Что я должен сделать?

Если Мастер и был удивлен вопросу, то никак не показал этого, хотя самого проректора больше всего интересовал его ответ.

— Верни, — и развернувшись, банши вышел из комнаты.

Сжав кулаки, и даже не заметив, что от выступивших когтей, на пол начала капать кровь, тер Ассан сдержал свой вопрос. Он перевел взгляд на собственную кровать, где лежала хрупкая фигура, и подошел ближе. Не осознавая того, сам потянулся рукой к ее лицу. Окровавленными костяшками пальцев проведя по щеке девушки, он уже хотел отойти, но Аиша вцепилась в него и, не размыкая глаз, прошептала:

— Тепло, — уткнувшись носом в раскрытую ладонь, она развернулась, вынуждая его сначала сесть, а затем и лечь рядом с ней.

Затаив дыхание, он ждал.

Но и несколько мгновений спустя ничего не менялось: разве что ее дыхание стало спокойнее, да и дрожь тише. Отведя волосы, что плотной пеленой накрыли лицо, он рассматривал ее: густые темные ресницы чуть подрагивали, едва приоткрытые губы, кажется, улыбались…

И смежив веки, он дал волю собственному желанию: крепко обнял, зарывшись носом в растрепанные волосы, что пахли лавандой.

Тер Ассан не сомкнул глаз в эту ночь. И причина была не в Академии, к которой он прислушивался: все было спокойно. И чья была эта заслуга: их охраны, защитных контуров или просто враги решили повременить с нападением — он не знал. Но, видит Единый, был благодарен…

Под самое утро, еще до рассвета, он все же решил подняться с кровати. Медленно, даже нехотя, выпутывался из крепких, совсем не девичьих, объятий: Аиша спала крепким, словно беспробудным, сном. Не сдержавшись он снова провел пальцами по ее щеке, но, заметив запекшуюся кровь, нахмурился.