– Гениально! – обрадованно воскликнул Квинн. – Нэш учтив и обходителен, у него есть чувство стиля, он отлично со всем справится. О, это может решить все проблемы.

– Изложи ему нашу идею. Предложи в свободное время заняться систематизацией библиотеки, соорудить перегородки в сдвоенной гостиной. А еще он может написать короткую историю фермы Блэквуд, напечатать ее и раздавать туристам. Знаешь, как это делается: архитектурные детали, легенды и прочее. Добавь лимузин с шофером на двадцать четыре часа в сутки плюс личную машину, которую будут менять каждые два года. Ну и щедрую сумму на расходы, оплачиваемый отпуск в Нью-Йорке и Калифорнии. Я думаю, Нэш не откажется.

– Я уверена, что он согласится, – сказала Мона. – Там внизу, когда этот шериф повел себя как последний идиот, Нэш отчаянно хотел вмешаться, но не чувствовал, что имеет на это право.

– Совершенно верно, – подтвердил я, не глядя на Мону. – Для человека с его способностями эта должность просто мечта.

– О, хоть бы он согласился, – возбужденно сказал Квинн. – Тогда я мог бы в любое время посещать ферму с тобой и Моной.

– Работа здесь будет для Нэша намного интереснее, чем в любом другом месте, – заметил я. – Он отлично справится с ролью хозяина для мамы Томми Терри Сью, сможет оказывать благотворное влияние на маленького Жерома, может даже стать его наставником. А как обращаться с Большой Рамоной и Жасмин, его учить не надо. Нэш их обожает. Он родился в Техасе. Это Юг. Нэш не какой-нибудь невежа янки, который не знает, как сказать пару вежливых слов темнокожему человеку. Нэш уважает цветных.

– Думаю, ты попал в точку, – кивнул Квинн. – Если Нэш здесь обоснуется, твой план сработает. Жасмин будет в восторге. Она любит Нэша.

Я кивнул и пожал плечами.

– Это гениальная идея, – продолжил Квинн. – Со временем я скажу им, что мы с Моной поженились в Европе.

Они не станут возмущаться. Все пройдет как надо. Мона, ты действительно думаешь, что Нэш согласится?

Я не желал на нее смотреть.

– Квинн, он уже часть фермы Блэквуд, – ответила Мона. Квинн подошел к телефону.

– Жасмин, – сказал он, – ты нужна мне на втором этаже.

Едва Квинн успел положить трубку, лестница завибрировала, и дверь в гостиную распахнулась.

– Что случилось, маленький хозяин? – спросила запыхавшаяся Жасмин. – Что происходит?

– Присядь, пожалуйста, – сказал Квинн.

– Ты напугал меня до смерти, несносный мальчишка! – возмутилась Жасмин и села на стул. – О чем ты думал, когда срочно потребовал меня наверх? Ты что, не знаешь, что творится на ферме? Вот еще и Клем говорит, что не будет спать в бунгало, – боится, что Пэтси и к нему явится.

– Не волнуйся об этом, ты прекрасно знаешь, что Пэтси не причинит вам вреда!

Квинн вернулся за стол и посвятил Жасмин в наш план предложить Нэшу стать смотрителем. Но не успел он поделиться с ней и половиной наших идей, Жасмин воздела руки к небу и объявила наш план чудом. Все жители округа будут счастливы. Господь создал Нэша Пенфилда для фермы Блэквуд.

– Это тетушка Куин, маленький хозяин, подсказала тебе эту идею. Она наблюдает за нами с Небес, – сказала Жасмин. – Я уверена, что она нас видит. И мама, которая умерла как раз вот в этой кровати. Благослови нас всех Господь. Вы знаете, что думают в округе? Люди думают, что ферма принадлежит всем!

– Всем? – переспросила Мона. – Кому это всем?

– Всем жителям округа, девочка, – сказала Жасмин. – С тех пор как умерла тетушка Куин, телефон в этом доме звонит не переставая. Мы будем устраивать рождественский ужин? Мы не передумали устраивать фестиваль азалий? Говорю вам, они считают ферму достоянием всей округи.

– Ну, в общем-то, они правы, – сказал Квинн. – Так и есть. Значит, ты не будешь возражать, если я предложу Нэшу эту работу?

– Конечно не буду! – воскликнула Жасмин. – Я расскажу бабушке. Она ни слова против не скажет. А ты просто переговори с Нэшем. Они с Томми внизу, в гостиной. Я предложила им поиграть на рояле. Нэш умеет играть. Томми выучил одну песенку. Но Томми говорит, что, если кто-то умер, не следует играть на рояле несколько недель. Но мы же как постоялый двор и никогда не соблюдали такие правила, вот я и разрешила Томми петь и играть.

Квинн встал и вместе с Жасмин вышел из комнаты.

Я пошел следом. Мне хотелось досмотреть сюжет до конца. Мона, олицетворение деликатности, молча спускалась за мной по лестнице, но я не обращал на нее внимания: меня не обманешь актерскими трюками.

Томми сидел за роялем в сдвоенной гостиной. Инструмент был антикварным, но, по всей видимости, в рабочем состоянии. Мальчик тихонько плакал, Нэш стоял рядом. Я чувствовал, как целомудренна любовь Нэша к Томми.

– Томми, – сказал Квинн, – представь себе, во времена Бетховена жила одна женщина. У нее умер ребенок. Она впала в отчаяние. И вот в ее дом без стука вошел Бетховен и начал играть на фортепьяно. Женщина лежала на кровати в спальне на втором этаже и сходила с ума от горя. И вдруг она услышала, как внизу, в гостиной, Бетховен играет на фортепьяно. Он хотел утешить ее и дарил ей свою музыку. Играй, если хочешь. Твоя музыка поднимется к Небесам, ее услышит тетушка Куин. Играй, Томми.

– Расскажи маленькому хозяину, что ты собрался сыграть, – сказала Жасмин.

– Это песня, которую сочинила Пэтси, – сказал Томми. – Когда мы были в Европе, она прислала нам компакт-диск. Я написал домой, чтобы мне прислали ноты этой песни. Тетушка Куин специально сняла номер с фортепьяно, чтобы я мог разучить песню. Она очень ирландская и очень грустная. Я хотел бы сыграть ее для Пэтси. Может, тогда ее душа успокоится.

Квинн побледнел и ничего не ответил.

– Играй, сынок, – сказал я. – Ты хорошо придумал. Тетушка Куин будет рада и Пэтси тоже. Пэтси услышит тебя. Сыграй эту песню.

Томми коснулся пальцами клавиш. Он заиграл простую балладу, она звучала совсем по-кельтски, но слышались в ней и нотки кентуккского блюграсса. А потом он вдруг запел, и мы были поражены, услышав его низкое, хорошо поставленное мальчишеское сопрано. Голос Томми звучал так же печально, как и музыка.

Скажите моим друзьям, Что я не вернусь назад. Скажите музыкантам, Что я больше не могу танцевать. Скажите моим любимым, Что я ухожу домой. Сейчас я брожу по кладбищу, И я совсем одна. Я уйду навсегда И уже не увижу листопад. Они бегают вверх и вниз по лестнице, А кровать такая широкая и мягкая, Но я лежу тихо, мне так холодно, Потому что моя мама ушла. Увижу ли я вскоре ее доброе лицо? Я больше не мечтаю и не верю. Я бы хотела сочинить песню О том, как хорошо мне было. У меня была сцена, были софиты. Я сочиняла музыку. Но сейчас меня жалит багровая боль, И я пою эту песню. Я жду, когда настанет осень И меня больше не будет.

Нас всех словно околдовала эта печальная баллада. Квинн наклонился и поцеловал Томми в щеку. Тот сидел молча, уставившись в ноты, Жасмин положила руку ему на плечо: