Она разрыдалась так отчаянно, что сразу поняла: дойти дометро ей сейчас не удастся, нужно найти укромное место, выплакаться, потомпривести себя в порядок, и только после этого можно выходить на свет божий.Куда бы приткнуться со своей истерикой?

Катя развернулась и ринулась назад, в издательство.Промчавшись мимо охранника, сидящего в стеклянной будке у входа, она завернулаза угол и толкнула дверь в комнату охраны. Там сидели двое мускулистых парней вчерной униформе, обоих она помнила в лицо, и еще какой-то человек, которогоКатя не знала, но решила, что это кто-то из водителей. Водители постоянноторчали в комнате охраны.

– Катерина, что случилось? – вскочил один изохранников.

– Нога, – простонала она, пытаясь этим оправдатьсвои слезы. – Ногу подвернула, так больно – ужас просто, прямо до слез. Япосижу у вас немножко, ладно?

– Может, врача позвать? Или «Скорую» вызвать? –заботливо предложил второй парень-охранник, чуть помоложе своего напарника.

– Не нужно, сейчас пройдет, мне бы только умыться, а токуда я пойду такая зареванная…

Катя знала, что помещение охраны состоит из трех смежныхкомнат: той, в которой она сейчас находилась, комнаты отдыха, где по очередиспали те, кто дежурил в ночную смену, и малюсенькой душевой, где есть раковинаи можно умыться, но прежде – нареветься всласть. Она бывала здесь неоднократно,когда договаривалась с Андреем встретиться в издательстве, а он задерживался.Еще в те времена, когда она была едва знакома с Александром Филановским и неосмеливалась торчать у него в приемной или сразу заходить в кабинет директора,Катерина ждала Андрея именно здесь, в помещении охраны, где стояла кофе-машинаи всегда вкусно пахло кофейными зернами и принесенными из расположеннойнеподалеку венской кондитерской пирожными. Охранники в издательстве «Новоезнание» все как на подбор были молодыми и симпатичными, к Катинойпривлекательности равнодушными не оставались, и проведенное в этой комнатевремя всегда наполнялось для нее комплиментами, заигрываниями и прочими проявлениямимужского внимания, столь милыми сердцу почти каждой женщины независимо отвозраста.

Демонстративно прихрамывая, она зашла в душевую, включилаводу в умывальнике, поплакала недолго, но зато от души, и стала приводить себяв порядок. Тушь, конечно, потекла, и пришлось ее совсем смыть, после чегособственные глаза с отекшими покрасневшими веками показались Кате совсем ужнепригодными для демонстрации. Открыв сумочку, она принялась неторопливо ивдумчиво изучать ее содержимое. Авось найдется что-нибудь подходящее, например,карандаш, которым можно хотя бы подводку сделать…

* * *

Сотрудник отдела кадров по фамилии Горшков обладалзамечательным комплектом личных качеств: он был одновременно очень толковым иочень ленивым. Толковость его проявлялась в том, что он все понимал сполуслова, лень же оборачивалась тем, что он все понимал, но при этом мало чтоделал. Он сидел в кабинете Наны Ким и терпеливо ждал, пока она ознакомится санкетными данными новой сотрудницы отдела рекламы, некоей Савицкой Марины Вадимовны,двадцати восьми лет от роду.

– Что-то она давно нигде не работала, – заметилаНана. – На что жила, спрашивается?

– Ну а то ты не знаешь, на что она жила, –ухмыльнулся Горшков. – Ее шеф привел, вот тебе и ответ.

– Степан, – Нана вздохнула и открыла блокнот, кудазаписывала всякую нужную информацию, – ну-ка вспомни, когда шеф впоследний раз приводил к нам на работу свою даму.

– Это ты кого имеешь в виду? Татьяну, что ли,Лозбякову?

– Ага. Так когда?

– Кажется, года два назад или даже три, – пожалплечами Горшков. – А что? Думаешь, шеф зачастил?

– Нет, не думаю. И хочу тебе напомнить, что Лозбякова унас работает, – она заглянула в блокнот и убедилась, что память ее неподвела, – с апреля 2005 года. То есть в апреле или в крайнем случае вмарте прошлого года роман с Лозбяковой у шефа закончился и наступила очередьСавицкой. А Савицкая не работает с 2003 года. Тебе не интересно, кто еесодержал в течение двух лет, пока шеф ее к себе не пристроил?

– Не-а, – помотал головой Горшков. – Неинтересно. Я нашему шефу доверяю, он абы кого в издательство не приведет. Ачто, у тебя есть основания что-то подозревать?

– Да нет у меня никаких оснований. У меня мозгиесть, – с досадой ответила Нана, – и эти мозги имеют дурную привычкупросчитывать варианты. Я отвечаю за безопасность всего издательства, в томчисле и за то, чтобы отсюда не утекала информация. Ты сам-то, когда беседовал сней, ни о чем ее не спросил?

Фраза была бессмысленной, ибо и без того понятно, что Горшков,конечно же, никаких вопросов Савицкой не задавал. Но Филановский тоже хорош,черт бы его взял с его любвеобильностью! Взять девицу на работу в отдел рекламы– это ж надо до такого додуматься! Рекламные идеи и программы продвижения новыхкниг и новых авторов – одно из самых ценных достояний любого издательства, какже можно так безответственно допускать к этой информации кого ни попадя? Ладнобы еще эта Савицкая сама была хорошим рекламщиком или промоутером, она бывыдавала идеи и тряслась над ними, но ведь ежу понятно, что в рекламе онаничего не смыслит со своим образованием, полученным в текстильном институте, иработать не будет, а станет слоняться по коридорам и кабинетам, распивать чаи иболтать с такими же безработно-неприкаянными бездельниками. Наверное, неделичерез две-три она познакомится с тремя остальными «бывшими», приведенными сюдаАлександром, и вступит в их маленький «Клуб пристроенных любовниц». Или невступит? Сочтет ситуацию оскорбительной и взбрыкнет, когда узнает, что она тутне одна такая? Да нет, маловероятно, Саша выбирает женщин с определеннымменталитетом и характером, именно таких, которые после завершения романа ведутсебя дружелюбно и весело и с удовольствием вливаются в империю Филановского вроли придворных дам. И Марина Савицкая наверняка такая же. Если только она непритворялась, чтобы понравиться Филановскому и оказаться в конце концов виздательстве, потому что это кому-то нужно. Значит, придется проверять ее хотябы минимально, чтобы Саша не обиделся.

– Нана, – подал голос Горшков, – можно я тебезадам вопрос как лицу, приближенному к императору?

– Ну, рискни.

– Слушай, неужели шеф ничего не видит? Он что, слепой?Или тупой?

– Степан! – укоризненно воскликнула она.

Обсуждать поступки директора дозволялось, но давать оценкисамому Филановскому было не принято и считалось нарушением корпоративной этики.

– Да Степан я, Степан, а только у нас количество скоров качество перейдет. Сотрудники издательства четко разделились на три группы:те, кто просто работает, те, кто просто не работает, и те, кто работает за себяи за «того парня». Ну что я рассказываю, тебе ли не знать? У тебя ж специальныелюди есть, которые отслеживают настроения и волнение умов. Количество тех, ктоработает за двоих, увеличивается пропорционально количеству тех, кто совсем неработает, и это количество вот-вот приблизится к критической массе, а там и довзрыва недалеко. Народ-то недоволен, Нана Константиновна. Ты, поди, лучше меняоб этом знаешь.