– Массаракш… – прошипел Максим, красный и злой, какимГай не видел его никогда. – Да, массаракш! Да! Все именно так, как вы говорите!А что еще остается делать? За Голубой Змеей сорок миллионов человек превращеныв ходячие деревяшки. Сорок миллионов рабов…

– Правильно, правильно, – сказал Колдун. – Другое дело,что сам по себе план неудачен: варвары разобьются о башни и откатятся, а бедныенаши разведчики, в общем, ни на что серьезное не способны. Но в рамках того жеплана вы могли бы связаться, например, с Островной Империей… Речь не об этом.Боюсь, вы вообще опоздали, Мак. Вам бы прибыть сюда лет пятьдесят назад, когдаеще не было башен, когда еще не было войны, когда была еще надежда передатьсвои идеалы миллионам… А сейчас этой надежды нет, сейчас наступил эпоха башен…разве что вы перетаскаете все эти миллионы сюда по одному, как вы утащили этогомальчика с автоматом… Вы только не подумайте, что я вас отговариваю. Я хорошовижу: вы – сила, Максим. И ваше появление здесь само по себе означаетнеизбежное крушение равновесия на поверхности нашего маленького шара.Действуйте. Только пусть ваша совесть не мешает вам ясно мыслить, а ваш разумпусть не стесняется, когда нужно, отстранить совесть… И еще советую вампомнить: не знаю, как в вашем мире, а в нашем – никакая сила не остается долгобез хозяина. Всегда находится кто-нибудь, кто старается приручить ее иподчинить себе – незаметно или под благовидным предлогом… Вот и все, что яхотел сказать.

Колдун с неожиданной ловкостью поднялся – птица на его плечеприсела и растопырила крылья – скользнул на коротеньких ножках вдоль стены искрылся за дверью. И тотчас же следом потянулось все собрание. Уходилипостанывая, покряхтывая, отдуваясь, ничего толком не поняв из сказанного, ноявно довольные тем, что все остается по-прежнему, что Колдун не разрешилопасной затеи, пожалел, значит, Колдун, не дал в обиду, и можно будет теперьдоживать, как и раньше, благо впереди еще целая вечность – лет десять, а то ибольше. Последним уплелся Бошку с пустым чайником, и в комнате остались толькоГай, да Мак с принцем-герцогом, да еще в углу крепко спал притомившийся отумственных усилий, Хлебопек. В голове у Гая было смутно, да и в душе тоже.Понял он только одно: несчастная моя жизнь, первую половину был куклой,болванчиком в чьих-то руках, а вторую половину, видно, придется доживатьбродягой без родины, без друзей, без завтрашнего дня…

– Вы огорчены, Мак? – спросил принц-герцог виновато.

– Да нет, не очень, – отозвался Максим. – Скорее даженаоборот, я испытываю облегчение. Колдун прав, моя совесть еще не готова ктаким затеям. Вероятно, надо еще побродить, посмотреть. Потренировать совесть…– Он как-то неприятно засмеялся. – Что вы мне можете предложить, принц-герцог?

Старый принц-герцог, кряхтя, поднялся и, растирая затекшиебока, прошелся по комнате.

– Во-первых, я не советую вам углубляться в пустыню, –сказал он. – есть там варвары, или нет их – ничего подходящего вы там для себяне найдете. Может быть, стоит, по совету Колдуна, установить контакт с Островитянами,хотя видит бог, не знаю я, как это сделать. Вероятно, надо идти к морю иначинать оттуда… если Островитяне – тоже не миф и если они захотят с вамиразговаривать… Самым правильным мне кажется возвращаться назад и действоватьтам в одиночку. Вспомните, что сказал Колдун: вы – сила. А силу каждыйстарается приспособить для своих целей. История нашей империи знает немалослучаев, когда дерзкие и сильные одиночки добирались до трона… Правда, именноони-то и создали самые жестокие традиции тирании, но вас это не касается, вы нетакой и вряд ли станете таким… Если я вас правильно понял, надеяться намассовое движение не приходится, а это значит, что ваш путь – не путьгражданской войны и вообще не путь войны. Вам следует действовать в одиночку,как диверсанту. В конце концов вы правы, система башен должна иметь центр. Ивласть над Севером в руках у того, кто владеет этим центром. Вам следуетхорошенько это усвоить.

– Боюсь, это не для меня, – медленно проговорил Максим.– Не могу пока сказать – почему, но это не для меня, я чувствую. Я не хочувладеть Центром. В одном вы правы: мне нечего делать ни здесь, ни в пустыне.Пустыня слишком далеко, а здесь не на кого опереться. Но мне предстоит ещемногое узнать, есть еще Пандея, Хонти, есть еще горы, есть еще где-то ОстровнаяИмперия… Вы слыхали о белых субмаринах? Нет? А я слыхал, и Гай вот слыхал, и мызнаем человека, который их видел и с ними сражался. Так вот: они могутсражаться… Ну, ладно. – Максим вскочил. – Медлить нечего. Спасибо,принц-герцог, вы очень помогли нам. Пойдем, Гай.

Они вышли на площадь и остановились возле оплавленногопамятника. Гай с тоской озирался. Вокруг в жарком мареве колыхались желтыеразвалины, было душно, смрадно, но уже не хотелось уходить отсюда, из этогострашного, но уже привычного места, и снова тащиться через леса, отдаваясь наволю всех темных случайностей, которые подстерегают там человека на каждомвздохе… Вернуться бы сейчас в свою комнатушку, поиграть с лысенькой Тангой,сделать ей, наконец, обещанную свистульку из стреляной гильзы, – не пожалеть,массаракш, выстрелить в воздух патрон для бедной девчонки…

– Куда же все-таки намерены идти? – спросилпринц-герцог, прикрывая лицо от пыли своей потрепанной, выцветшей шляпой.

– На запад, – ответил Максим. – К морю. Далеко отсюдаморе?

– Триста километров… – произнес принц-герцограздумчиво. – И придется идти через очень зараженные места… Слушайте, – сказалон. – А может быть, сделаем так?… – Он надолго замолчал, и Гай уже началнетерпеливо переступать с ноги на ногу, но Максим не торопился, ждал. – Эх,зачем он мне! – сказал, наконец, принц-герцог. – Честно говоря, хранил я егодля себя, думал: когда совсем станет плохо – когда нервы откажут, сяду на негои вернусь домой, а там хоть под расстрел… Да что уж теперь… Поздно.

– Самолет? – быстро спросил Максим, с надеждой глядя напринца-герцога.

– Да. «Горный Орел». Вам говорит что-нибудь этоназвание? Нет, конечно… А вам, молодой человек? Тоже нет… Знаменитейший некогдабомбовоз, господа. Личный Его Императорского Высочества Принца Кирну ЧетырехЗолотых Знамен Именной Бомбовоз «Горный Орел»… Солдат, помнится, наизустьзаставляли зубрить… Рядовой такой-то! Проименуй личный бомбовоз егоимператорского высочества! И тот, бывало, именует… Да… Так вот, я его сохранил.Сначала хотел на нем эвакуировать раненых, но их было слишком много. Потом,когда все раненые умерли… Э, да что рассказывать. Берите его себе, голубчик.Летите. Горючего хватит на пол-мира…

– Спасибо, – сказал Максим. – Спасибо, принц-герцог. Явас никогда не забуду.

– Да что ж – меня, – проговорил старик. – Не ради себядаю… А вот если удастся вам, голубчик, что-нибудь, вы этих вот не забудьте.

– Удастся, – сказал Максим. – Удастся, массаракш!Должно получиться, совесть там или не совесть!… И я никого никогда не забуду.

Гаю никогда еще не приходилось летать на самолетах. Он исамолет-то увидел впервые в жизни. Полицейские вертолеты и штабные летающиеплатформы он видел не раз и однажды даже принимал участие в облаве с воздуха –их секцию погрузили на вертолет и высадили на шоссе, по которому перла к мостутолпа взбунтовавшихся из-за скверной пищи штрафников. От этого воздушногоброска у Гая остались самые неприятные воспоминания: вертолет шел очень низко,трясло и раскачивало так, что внутренности выворачивались наизнанку, и вдобавок– одуряющий рев винта, бензиновая вонь и брызжущие отовсюду фонтаны машинногомасла.