До определенного возраста, вампиры росли и развивались очень похоже с людьми. Разве что аппетиты и поведение отличалось. Более агрессивные, постоянно доказывающие свое первенство среди своих ровесников и не только. Питались они как простой пищей, так и кровью других существ. Это было необходимо для правильного роста и развития, хотя ни о какой жажде крови в этом возрасте и речи быть не могло. Просто, если не добавлять её в пищу, ребёнок вампира может так и не замереть однажды в своем развитии, не говоря уже о том, чтобы стать хоть сколько-нибудь сильным магом. Жажда же приходила позже, в первые годы после обращения, вампиры покидали родной дом, погружаясь в кровавое безумие. Кто-то возвращался после этого в родную страну живым и невредимым, а кто-то не возвращался вовсе. И это означало только одно: новорожденный был слишком глуп и слаб, а значит, государство стало сильнее с его гибелью.

Более слабые вампиры останавливались в своем развитии в возрасте от тридцати пяти до шестидесяти лет и занимали в мире Тария положение рабов и прислуги. Причем, было не важно, кто твои родители, если сильный вампир рождался у рабов, то его брал под свою опеку один из правящих кланов, если же наоборот, то ребёнок передавался в низшие касты сразу же после того как, проходил "Кровавое безумие".

Так было и с Тарием в свое время. Его мать была рабыней, а отец неизвестен. Но Тарий спустя годы подозревал, что им мог быть кто-то из сильнейших представителей их расы. Поскольку просто не видел иного объяснения тому, что у слабейшей рабыни, замершей в возрасте сорока пяти лет, родился он. Естественно, что отцовства никто признавать не хотел, поскольку считалось позорным посеять свое семя в таком ничтожестве, каким была мать Тария.

Но, как бы то ни было, Тарий замер рано, очень рано, и это помогло сохранить ему долю чувствительности в своем сердце. Иногда ректор МАМ думал, что у него психическое расстройство: как могли в нем уживаться жестокость и сострадание? Но, с присущим вампирам чувством собственного превосходства, тут же отбрасывал глупые мысли, думая, что так и должно быть.

Орэн неспешно шел перед Тарием, всё дальше уводя ректора вглубь своего дома. Он решил, что будет лучше поговорить с ректором в присутствии Мары и дэйурга. Казалось, что так будет правильно. Мара сама должна принимать решение относительно своей судьбы. Орэн не хотел взваливать такой груз на свои плечи, он слишком устал быть виноватым в неправильности своих решений.

Наконец, длинный, узкий коридор привел их в кабинет мага. Спертый воздух, которым была наполнена комната, отчего-то больше не успокаивал Орэна, а скорее раздражал. Маг подошел к окну, дернул за ручку и… ничего не произошло. Поднапрягшись, Орэн потянул изо всех сил, и только тогда окно отворилось с протяжным тягучим скрипом, от которого Тарий невольно поморщился.

— Положите девочку на кушетку, — проговорил Орэн, поворачиваясь лицом к Тарию.

— Девочку…, - задумчиво пробормотал Тарий, аккуратно перекладывая Мару на маленький диванчик мышастого цвета, что расположился в углу.

Девушка пребывала в глубоком сне, совершенно не реагируя на происходящее вокруг. Как только Тарий отошел на шаг от кушетки, место рядом с Марой занял дэйург, заполнив своим массивным телом всё оставшееся пространство в комнате.

Орэн тяжело опустился в свое кресло и, не тратя силы на всякие посторонние разговоры, прямо перешел к делу.

— Учитель, как вы должно быть уже поняли, это и есть моя 'племянница', о которой я Вам рассказывал, — осторожно сказал маг.

— Хм, вот уж, Ори, никогда бы не подумал, что в тебе течет демоническая кровь, — лукаво улыбнувшись, сказал Тарий, садясь в кресло так, чтобы выглядеть как можно более расслабленным со стороны.

Конечно, ему было все равно: стоять — сидеть — лежать, он ни при одном из этих действий не напрягался. Но, хорошо зная человеческую природу, Тарий старался придать себе тот вид, который бы располагал собеседника к общению. То ли срабатывала какая-то внутренняя юношеская харизма, то ли подобный прием и впрямь действовал на людей. Но люди, общаясь с Тарием, очень быстро забывали, кто сидит перед ними, оттого общение проходило более раскованно, и вампиру не было необходимости применять магию, разговаривая с теми, кто на подсознательном уровне воспринимали вампиров, как хищников.

— Скажи мне, Ори, о чем ты думал, приводя в свой дом демона и не сообщая об этом совету, — всё ещё улыбаясь, говорил Тарий. Но глаза вампира, казалось, становятся холодными и яростными.

Тарий и впрямь был расстроен, но больше оттого, что когда Орэн приходил к нему год назад, то умолчал о том, что у него проживает несовершеннолетняя демонесса. Ему было бы интересно уже тогда понаблюдать за девочкой.

— Я не знал, что она демон, — сухо отозвался Орэн. — и обращение её прошло совсем недавно…

— Я уже догадался, — задумчиво буркнул Тарий, потирая переносицу.

— Учитель, то, что Мара не человек, в свое время оказалось для меня открытием, но то, что она демон… я не знаю, как такое может быть? — растерянно говорил Орэн, не пытаясь скрыть смущения в голосе.

— Я думаю, среди нас есть тот, кто точно знает, — сказав это, Тарий выразительно посмотрел в сторону, где находился беззаботно развалившийся на полу дэйург.

Каа'Лим встрепенулся и лениво посмотрел Тарию в глаза.

'И что?', буркнул он. 'Заставь меня рассказать', усмехнулся дэйург.

Брови Тария сошлись на переносице, но вслух вампир ничего не сказал. А про себя подумал:

'Хоть и вырос с лошадь размером, ума так и не набрался. Всё ведёшь себя, как маленький'. Каа'Лим фыркнул и отвернулся, послав одну мысль вампиру.

'Разбуди Шаи, тогда, если она захочет, мы поговорим'.

Не говоря ни слова Орэну, Тарий встал на ноги и подошел к мирно посапывающей на кушетке девушке. Во сне она казалась такой хрупкой, что было страшно даже прикоснуться к ней. Казалось, стоит сдавить пальцы на её шее чуть сильнее, нажимая на нужные точки для пробуждения, и девушка просто сломается, как если бы на её месте была фарфоровая кукла.

— Ты усыпил её, — спросил Орэн, незаметно переходя на 'ты'.

— Ну, скажем так, мне пришлось, — нехотя ответил вампир.

Пальцы его легко скользили по шее девушки, нажимая необходимые точки, чтобы вывести её из состояния сна, а сам Тарий с интересом разглядывал внешность девушки. Она была так похожа на Эллиена, лишь черты лица были более нежными, изящными. Такие же брови в разлет темно-серого цвета, тот же сливочный оттенок кожи с исходящим от неё едва уловимым сиянием. Разрез глаз, форма губ. Неужели они родственники? Непостижимо.

Прошло всего несколько секунд, прежде чем Мара сделала глубокий вдох, и глаза её распахнулись.

Казалось, что я парю в невесомости. Мне было легко и комфортно нежиться на воздушных волнах, не ощущать своего тела, забывая о проблемах и сердечных ранах. Было так хорошо. Чувство времени и реальности растворилось вокруг. Только бесконечный покой и тепло, что разливается по телу, освобождает разум и сердце. Не знаю, сколько это продолжалось, но в одну секунду все прекратилось. Просто исчезло, и я открыла глаза. И тут же закрыла их снова.