Наверное.

Передёрнув плесами, я смотрела на окончательного окаменевшего старика и даже примерно не могла представить, что бы это могло значить. Слишком широким был диапазон возможностей. Кто её знает, эту магию, может, у них тут это обычное явление. Сегодня — старик, завтра — камень, послезавтра — воздушный элементаль… Однако Элар вдруг притянул меня к себе, выставив вперёд вторую руку. На кончиков его пальцев сверкнули голубоватые искры.

И я поняла, что, кажется, ошибаюсь в своих суждениях, и испуганно шепнула:

— Что ты делаешь?

— А на что похоже? — не спуская глаз с замершей в недоумении толпы, огрызнулся Элар. — Спасаю свою женщину от фанатиков.

Спросить, что он имеет в виду, я уже не успела, потому что из глубины храма вдруг раздалось:

— Убейте её! — И в нашу сторону полетело нечто, похожее на обычный снежок, с той лишь разницей, что сделан он был из огня.

— Божечки!

— Только не паникуй!

В нас полетело сразу несколько снежков-огоньков, и я взвизгнула. Элар зарычал.

— У нас перед ними преимущество. Мою магию ты не перекрываешь. Их — да. Пока до них дойдёт, что колдовством нас не достать, успеем скрыться.

— Божечки мои… — плохо слушая, скулила я. А кто бы не скулил? В метре от кончиков моих ступней полыхало самое настоящее огненное море! — Нас поджарят. Нас поджарят! Я не хочу быть поджаренной!

— Вель! — рявкнул злюк и хорошенько тряхнул меня за плечо. — Сказал же, они не достанут нас магией! Только не отходи ни на шаг, я накрыл нас пологом. Сейчас нас не видят и не слышат. Ты меня понимаешь?

Я облизала пересохшие губы и вцепилась в левое дюковское запястье (правой рукой он творил свою волшбу, и я боялась к ней — к руке — прикоснуться, потому что она от кончиков пальцев до локтя переливалась огоньками, как новогодняя ёлка гирляндами).

— Понимаешь? — прямо в ухо проорал Элар, и я, скривившись, кивнула.

— Тогда медленно отступаем к лестнице. Там справа есть дверь. Видишь?

Метнув взгляд в нужную сторону, я заметила вход в чулан или каморку.

— А что толку? — проворчала, отступая под не прекращающимся градом из магический ударов. Голос по-прежнему позорно дрожал. — Они же не дураки, сразу догадаются, где мы спрятались.

— Не сразу. Я создам фантом… Шевелись!

— Но потом всё равно выкурят.

— Не выкурят.

— Задушат голыми руками. И магия не понадобится. — Сантиметрах в пятидесяти от меня запузырилась алыми всполохами лава, едва не лизнув пальцы моих ног. — Божечки мои, за что? Я же вообще ничего-никогда!

— Оптимисточка моя, — хохотнул дюк. Испуганным, в отличие от меня, он совсем не выглядел. — Там тайный ход. О нём мало, кто знает. Заходи.

Пинками он дотолкал меня до нужной двери. Сама, клянусь, я ни в жизнь бы не дошла.

Согнувшись, чтобы не стукнуться головой, я забралась в крохотный тёмный чуланчик и, сжав кулаки, глянула через плечо на Элара.

— Здесь совсем нет места.

— Я знаю.

Он свёл вместе ладони, а потом резко развёл их в стороны. Вверх ударил яркий столп света, от которого я на секундочку ослепла, а когда ко мне снова вернулось зрение, злюк был уже рядом со мной, прижимался горячим телом и интимно задевал чахоточным дыханием край моего уха. Я отчего-то вспомнила старый фильм «Как украсть миллион» с Одри Хепбёрн и красавчиком Питером О'Тулом, и почувствовала совершенно неуместное и, главное, несвоевременное смущение.

За тонкой преградой из двери что-то с грохотом рвануло, и я представила, как рушится храм, как кусками мрамора и щебёнки засыпает весь Каменный трибунал, и внезапно вспомнила про братца-месяца!

— Эл! — Схватилась в темноте за дюковские руки. — Там же Август остался! Они же…

— Его тоже не достанут, если он не полный идиот и вернулся к маголёту, на котором вы прилетели. Вы же на моголёте прилетели?

Я кивнула и добавила вслух, поняв, что Элар меня не видит:

— Да.

— На царский балкон?

— Да.

— Ну и всё. Не из-за чего переживать. Подвинься-ка, где-то тут был рычаг. — Эл щёлкнул пальцами, и в чуланчике загорелась маленькая, висящая прямо в воздухе свеча. Красивая. — Ага, вот он.

Лёгкий сквозняк коснулся моих растрепавшихся волос, колыхнул голубоватый огонёк, и злюк довольно хмыкнул.

— Смотри-ка, — проговорил он. — С детства здесь не был, а ничего не забыл.

Я наградила его хмурым взглядом, даже не пытаясь скрыть возмущение. С детства? С детства?! И этот мужчина уговаривал меня не паниковать, заверяя, что предусмотрел пути отступления…

— Шевели попкой, исключительная моя, — внезапно развеселился Эл и, шлёпнув меня по означенной части тела, первым нырнул в зев подземного хода. — Мы, конечно, пока в безопасности, но не стоит забывать, что об этом коридоре могу знать не только я.

Я легонько стукнула распоясавшегося злюка по плечу и шагнула следом. Внутри пахло плесенью и землёй, но этот запах после той вони, что осталась в храмовом зале, показался мне изысканным ароматом, который я, не медля ни секунды, вдохнула полной грудью.

— А не нужно замаскировать вход? — спросила, оглянувшись назад.

— Он сам закроется… Идём. И смотри под ноги. Сначала дорога будет ровной, но потом начнётся лестница. Ступеньки старые, разбитые. А идти придётся долго, до нижнего города, прямо к морю. Так что не болтай и береги дыхание.

Подстёгнутая внезапным желанием, я шагнула вперёд и обняла Элара, уткнувшись лицом ему куда-то между лопаток.

— Эй! Ты чего? — шепнул он, поглаживая мои ладони. — Испугалась?

Я сильнее сжала руки и проворчала.

— Ещё хотя бы раз попробуешь что-то скрыть от меня, дурак, и я тебя до конца жизни не прощу!

— Глупенькая.

Он разомкнул кольцо моих рук, развернулся и, обхватив ладонями моё лицо, мягко поцеловал.

— Я просто не хотел, чтобы ты испачкалась в этой грязи. Напрасно Август тебя притащил.

— Но…

— Ничего бы они мне не сделали. Ну, лишили бы должности. Да в гробу я её видел… Как ты там говорила? В белых тапочках? — Я не могла вспомнить, когда именно это говорила, но на всякий случай кивнула. — Для мага моего уровня в Славое полно работы. Не сидел бы без дела.

— Но этот тип сказал, что они хотели отдать меня…

— Хотеть они могут, что угодно, — решительно оборвал меня дюк, — но это мой предок строил Храм. Мой предок был первым, кто встал у Каменного трона хранителем магического равновесия. Ты в самом деле думаешь, что кто-то из смертных смог бы отдать мою женщину другому?

— Я твоя женщина?