− Вы недовольны обслуживанием, Демид Альбертович? – только небесам было известно, каких сил мне стоили эти слова.

− Здравствуй! Присядешь? – он поднялся со своего места.

− Нет, спасибо, я на работе. Что-то ещё?

− Вик, мы можем поговорить?

− Мы когда-то обо всём уже поговорили. Я думаю, ничего не изменилось.

− Всё изменилось.

− Демид, я безмерно тебе за всё благодарна, ты многое для меня сделал. Я это очень ценю. Ты можешь обратиться ко мне, если тебе понадобиться моя помощь. Но сейчас у меня новая жизнь, насколько это возможно, и пачкать её прошлым я не хочу. Поэтому сейчас тебе лучше уйти.

− А если я не хочу уходить, – Демид неожиданно взял меня за руку, сжав пальцы в своей горячей ладони.

− Не обманывай себя, – я попыталась освободить руку, но он не отпустил.

− Вик, я сделал ошибку. Да, бл*ть, − он мотнул головой, словно слова давались ему с трудом, − я банально струсил. Прости меня.

− За что я должна тебя простить? За то, что ты просто не испытываешь тех чувств, что испытываю я? С каких пор просят прощение за нелюбовь? Мне не за что тебя прощать, а тебе не за что просить прощения.

− Виктория Валентиновна, − окликнула меня Светлана.

− Извини, − я высвободила ладонь из его руки, − но мне надо вернуться к работе, – мне кажется, я не дышала, пока шла через весь зал прочь от него, зная, что он смотрит мне в спину. Каждая клеточка в моём теле словно вибрировала, до сих пор ощущая его прикосновение на кончиках пальцев.

***

Придя с работы домой, я приняла душ, переоделась в домашний трикотажный костюм, и хотела готовить ужин, как раздался звонок в дверь. На пороге стоял Слава с пакетом и бутылкой дорогого вина.

− Повод? – улыбнулась, приподняв бровь.

− Новоселье. Его надо отметить, – Слава обладал такой харизмой, что ему нельзя было отказать, и грустить рядом с ним тоже было невозможно. Мы болтали обо всём и в то же время ни о чем, будто знали друг друга уже тысячу лет. Где-то шутили, где-то смеялись, и незаметно перешли к более серьёзным темам.

− Как долго ты собралась от него бегать?

− Не знаю. Пока он не успокоится.

− Сомневаюсь, что это случится. Демид всегда долго запрягает, зато, если тронулся с места, хрен остановишь.

− Всё это бессмысленно. Что бы он сейчас не говорил, я для него так и останусь девушкой низкого сорта, – пригубив из бокала вина села на широкий подоконник. − Да, может, по началу эмоции затмят ему голову, и это не будет так явно выделяться, но потом, когда чувства утихнут, он непременно мне на это укажет.

− А если ты ошибаешься?

− А если не ошибаюсь? Ещё раз собирать себя по частям не хочу. У меня больше не хватит на это сил. Да и его окружение… Ты же сам видел, как на меня смотрит этот Станислав и Денис. Я для них, словно грязь под ногами, низкосортная шл*шка. Демид всегда будет стесняться моего прошлого, а быть его позором я не хочу.

− Сколько же в тебе предубеждений, скоро нафталином начнешь пахнуть. А если серьезно, то каким бы ты святым не был, всегда найдется человек, который тебя осудит. Так устроены люди. Поэтому, какая к черту разница, жить праведно или нет? Ни один встреченный нами человек не является нам судьей. Мы проживаем эту жизнь, совершая и исправляя ошибки, спотыкаясь, падая и снова вставая. Никто не идеален. Пусть осуждают, пусть говорят за спиной − это не важно. Знаешь, что важно?

− Что?

− Счастлив ты или нет? Какой смысл пытаться быть правильным, жить по чертовой морали, придуманной людьми, и бояться сделать лишний шаг, если при этом ты глубоко несчастен. Какой смысл следовать чьим-то указаниям, выполнять чью-то волю, если ты не испытываешь при этом счастья? Что бы ты ни делала, всегда спрашивай себя: станешь ли ты при этом счастливей? Это самое главное.

− Слав, почему ты не осуждаешь меня?

− А есть за что? – настолько серьёзный взгляд его зелёных глаз был мне ещё незнаком. − Знаешь, есть обеспеченные девки, одетые в дорогущее шмотьё и ни в чем не нуждающиеся, но ведут они себя грязнее самых потасканных проституток, меняя за одну ночь по несколько мужиков. За бесплатно, прошу заметить. Так, где та грань, проведя которую, мы можем навешивать ярлыки? А её нет. Любая грань − это субъективное мнение конкретного человека. Мне не за что тебя осуждать. Да я никакого права на это не имею, – он сделал глоток из своего бокала и задумчиво покрутил его в руках. − Раз пошла такая пляска, то расскажу тебе одну историю. Моя родная мать меня нагуляла, отца я не знаю. Нагуляла и свинтила с очередным мужиком строить своё женское счастье, оставив меня на свою бездетную сестру. Я рос, взрослел и многое начинал понимать. Видел, что к тётке приходил один мужчина. Приходил раза три в неделю, в основном, когда я был в школе. Но иногда оставался на ужин. Мне было лет семнадцать, когда я увидел, что он давал ей деньги, и тогда я сделал свои собственные выводы. Как тогда я считал, самые верные и правильные. Ну и высказал ей всё, не стесняясь в выражениях. Только, когда её плач услышал через стенку, почему-то тошно стало. А потом она меня позвала на кухню, налила чай, поставила тарелку с красной рыбой передо мной и села напротив. И каждое её слово, произнесённое тогда, стало для меня, недоноска, пощечиной. Хорошей такой, смачной и заслуженной. Это было тяжёлое время. Тогда ни у кого денег особо не было. Тётка работала на заводе, платили копейки. А я − малолетний дурак, даже вопросом не задавался, откуда у нас в холодильнике появляются дорогие продукты. Этот мужчина был её любовником, и непростым. Крупный чиновник из администрации. Конечно, женатый, якобы примерный семьянин. Не знаю, любил ли он её, но она его практически ненавидела. После его ухода постоянно срывала с кровати бельё и принимала по часу душ. Но без его денежной помощи нам бы побираться пришлось, в прямом смысле этого слова. Тогда мне свой язык оторвать хотелось. Я − малолетний придурок, незнающий ещё жизни, взялся судить человека, который делал всё, чтобы меня прокормить. Но урок получил я на всю жизнь.

− Чем всё закончилось?

− Игнату дали новую должность в соседней области. Он забрал семью и уехал, оставив тетке большую квартиру и крупную сумму денег. Квартиру она сдаёт до сих пор, а оставленные деньги положила под проценты. Честно говоря, они-то мне и помогли получить образование, – мы замолчали, думая о своём. Слава подошел ближе. – А вот и твой Ромео под окнами дежурит, − повернув голову и едва не свалившись при этом с подоконника, увидела только что подъехавшую черную БМВ, из которой вышел Демид. − Поговори уже с ним, а то совсем крышу ему снесёт. И так на себя не похож.

− Не все истории заканчиваются хорошо, – отвела взгляд от окна. Каждая встреча всё тяжелее мне давалась.