− Блин, Вик, − я шумно выдыхаю, отрываясь от её губ. − Мне ещё до дома как-то доехать надо, а со стояком в штанах, это очень неудобно, – она снова смеется, точнее, совсем по-девчачьи хихикает в моё плечо.

− Ты забавляешься?

− Чуть-чуть, – она отстраняется, всё ещё улыбаясь. − Это не страшно, найдёшь кого-нибудь, кто поможет сбросить твоё напряжение.

− Вы стали очень жестокой, Виктория Валентиновна, – она удивленно приподнимает бровь. − Вик, у меня никого не было с тех пор, как ты вышла из моей квартиры. Боюсь, на других у меня не встанет, потому что хочу я только одну женщину, тебя. И никто даже для снятия напряжения мне не нужен. Поэтому беги-ка ты домой, а то мои тормоза уже дымятся, – она отводит свой хитрый взгляд в сторону и прикусывает губу, пытаясь скрыть улыбку.

− Может кофе? У меня есть вкусный, с ванилью.

Стоило нам оказаться за дверями квартиры, тормоза окончательно отказали. Рамки, державшие нас на определенной дистанции, разлетелись на щепки, обнажая тоску и неподдельную потребность друг в друге. Губы, руки, прикосновения кожа к коже, одежда, падающая к нашим ногам и сотый раз шёпотом, словно на повторе: «Как же я соскучился». Скольжу губами по её нежной коже, словно клеймя собою. Моя, и это без вариантов. Не уйду, не исчезну и не отпущу. Ловлю её вздохи и стоны губами. Она впивается своими пальчиками в мои плечи и спину, а я пьянею от ощущения её ладоней на своей коже. Скажи мне кто-нибудь ещё полгода назад, что такое бывает, что можно опьянеть от человека, сойти с ума, скатиться до сантиментов, я бы не поверил. А сейчас ловил каждую эмоцию на её лице, каждый вдох и выдох. Её ноги, сомкнутые на моих бедрах, стали подрагивать, закушенная нижняя губа, припухшая от поцелуев, протяжный стон, и я отпускаю контроль, следуя за ней.

***

Демид не размыкает объятий, прижимает меня теснее к себе, целует в волосы. Я слышу глухие удары его сердца и понимаю, что только сейчас вдыхаю воздух полной грудью. Все эти месяцы вдали от него я не жила. Лишь лепила себя заново, заставляла себя быть, но так и не смогла вдохнуть жизнь. Провожу ладонями по его груди, наслаждаясь его близостью. Как же легко с ним поверить в сказку…

− Дём, а Баська одна сейчас? − интересуюсь, подперев рукой голову.

− Да.

− Тогда тебе лучше вернуться домой.

− Ты меня выгоняешь? – удивление, звучавшее в его голосе, заставляет меня рассмеяться.

− Нет, просто стараюсь тонко намекнуть, что тебе сегодня лучше уйти, − провожу пальцем по его груди, выписывая круги. − Я взяла кое-какие бумаги с работы, и мне необходимо в них разобраться. Я ещё не совсем вникла в суть всех дел, а ты будешь меня отвлекать. Заезжай завтра.

− В душ-то можно сходить? – с некоторой насмешкой интересуется Демид.

− Конечно, и душ, и обещанный кофе.

***

Я возвращалась от Юлии Константиновны и, уже подходя к дому, заметила ожидающего меня Демида у подъезда. Я не успела даже открыть рот, чтобы поздороваться, как меня тут же заключили в жадные объятия.

− Свободна сейчас? – короткий поцелуй в губы.

− Да.

− Тогда поехали, – он потянул меня за руку в сторону машины.

− Куда?

− Секрет, – ответил Демид, улыбаясь. Если бы я знала заранее, куда он хочет меня отвезти, придумала бы тысячу и одну причину, чтобы отказаться. Но о цели нашей поездки я узнала спустя тридцать минут, случайно, из его телефонного разговора. Фраза: «Едем, мам, скоро будем» заставила меня едва не подпрыгнуть на месте.

− Ты везешь меня к своим родителям?

− К маме.

− Демид, ты торопишь события.

− Всего лишь наверстываю упущенное время, – заметив, что я занервничала, он взял меня за руку, поднес её к своим губам и поцеловал ладонь.

− Может всё же не сегодня? Давай не будем торопиться с этим.

− Чего ты боишься?

− Знакомство с родителями − это серьезный шаг.

− Всё правильно. Мы ведь тоже не в игры играем. Мама хотела познакомиться с тобой, не вижу причин это откладывать. Не переживай. Она дома одна, отец с Миркой уехали на конференцию и до завтра их можно не ждать, – но его попытки меня успокоить были тщетны.

− Всё слишком быстро.

− Всё так, как должно быть.

Когда машина остановилась у красивых кованых ворот, за которыми виднелся большой двухэтажный дом, моё беспокойство достигло своего пика, и я намертво вцепилась в руку Демида. Он же был абсолютно расслаблен. Вот так, держась за руки, мы вошли во двор.

− Привет, сынок! – вышедшая нам на встречу женщина обняла Демида.

− Привет, мам! Знакомьтесь, это Вика, а это моя мама Альбина Георгиевна.

− Здравствуйте! – это всё, что я смогла из себя выдавить.

− Здравствуй, − Альбина Георгиевна приветливо улыбнулась и взяла меня за руку. – Какую красавицу-то нашёл. Ну проходите, я уже всё приготовила. Поужинаем, познакомимся.

− Пироги? − удивлено воскликнул Демид, как только мы вошли на кухню. − Мам?

− Кушай, это не мои. Это Семёновна напекла, я её попросила, – отчего-то рассмеялась женщина, и обратилась ко мне. – Это соседка наша. Просто Демид знает, что мои пироги есть нельзя. Как говорит Альберт, ими можно только убивать. Всю жизнь училась да работала, некогда было кухарничать.

− Вот не надо скромничать, котлетки у тебя вкусные, – уже уплетая пирог за обе щёки, проговорил Демид.

− Не подлизывайся, − мы сели за стол, Демид расспрашивал мать о Мире, о соседке и каких-то знакомых. Альбина Георгиевна завела беседу о кулинарии, и эти легкие разговоры позволили мне немного расслабиться. Мама Демида рассказывала о его детских проказах, когда мы услышали, как хлопнула входная дверь.

− Ты кого-то ждёшь? – словно чувствуя неладное, Демид сжал мою ладонь.

− Нет, – Альбина Георгиевна поднялась из-за стола и выглянула в окно. – Альберт с Миркой. Случилось, может, что? Только завтра вечером должны были приехать.

− Мам, мы дома, − донёсся из коридора голос Миры.

− У нас гости? – мужчина в строгом костюме-тройке вошёл в комнату, и воздух тут же наполнился звенящим напряжением и даже враждебностью.

− Демид с девушкой заглянул на ужин. Вы будете кушать? Голодные, наверное, с дороги?

− Мам, мне только чай. Мы в вагоне-ресторане перекусили. Дём, Вик, привет! – прощебетала Мира, впорхнув на кухню и села напротив нас.

− Возьми и сама налей, чего мать гоняешь, − резко отрезал Демид в сторону сестры, отчего даже я вздрогнула.