− Не надо, – мои слова потонули в его объятиях, а я тонула в нем, с головой, без права быть спасенной. Короткие поцелуи в волосы. Ладони, что беспрестанно гладили мою спину. Аромат его парфюма, смешанный с запахом сигарет.

− У тебя был Усманов? – неожиданный вопрос заставил меня отстраниться. Тяжёлый взгляд Демида был направлен в сторону подъезда, у которого остановилось такси.

− Ревнуешь?

− Ревную. Впервые в жизни ревную так, что пальцы сводит от желания разукрасить его рожу, – он так открыто смотрит на меня, что не приходиться сомневаться в его искренности.

− У меня с ним ничего не было.

− Это всё равно его не спасет, но я безмерно счастлив слышать эти слова.

− Демид, я боюсь, что всё, что ты мне сейчас сказал, через какое-то время не будут иметь смысла. Пройдёт время, и ты поймешь, что я тебе не ровня. Что бы я ни делала, как бы ни кроила свою жизнь, избавиться от своего прошлого я не могу. Не могу его переписать, вычеркнуть неудобные для тебя моменты. Я не идеальная, у меня нет за спиной влиятельных и уважаемых родителей… − он не дает мне договорить.

− Это неважно…

− Это неважно сейчас, но не факт, что так будет всегда.

− Вик, да мне насрать на твоё прошлое, даже если бы оно было и настоящим. Мне плевать, понимаешь? − его голос сливается с раскатами грома.

− Твое окружение…

− Да пофиг, слышишь меня? − редкие капли дождя ветром бросает нам в лицо. − Мне всё равно, кто и что из них скажет. Я хочу видеть тебя рядом с собой, я хочу называть тебя своей. Если кому-то есть что сказать, то пусть скажет, и это будут его последние слова за секунду до сломанной челюсти.

− Дём, всем рот не закроешь.

− А на всех мне плевать. Если кто-то со мной здороваться перестанет, то я буду только рад этому. Значит, рядом со мной был г*ндон, а не человек. Вик, мне ты важна, а не толпа за моей спиной. Ты уже вся дрожишь, давай сядем в машину.

− Нет.

− Не хочу, чтобы ты простыла, − он плотнее запахивает на мне свою куртку. − Тогда беги домой. Я приеду завтра, если позволишь, – я лишь неуверенно качаю головой, давая свой ответ. Я уже делаю первые шаги к подъезду, как понимаю, что оставила его в одной футболке в дождь.

− Дём, куртка.

− Завтра отдашь. Беги, сейчас ливень начнётся.

Капли воды нещадно бьют в стекло. Молния делит небо надвое. Я сжимаю ладонями кружку с горячим чаем и глупо улыбаюсь только потому, что на экране моего телефона его сообщение, в котором просьба залезть под горячий душ и надеть на ноги тёплые носки.

Последующие две недели были похожи на сон. Я боялась проснуться и понять, что всё это окажется нереальным. Демид приезжал почти каждый день: театры, кино, выставки, рестораны, кофе, фаер-шоу. Мне казалось, мы побывали везде. Вчера он приехал на мотоцикле и, наверное, целый час уговаривал меня на него сесть.

− Давай пешком.

− Вик, не трусь. Надевай шлем и садись.

− Я жить хочу, − и опасливо взглядываю на железного двухколесного зверя.

− Я за рулём с восемнадцати лет. Тебе нечего бояться. Обещаю, поеду медленно. Садись.

− А на машине не мог приехать?

− Она на СТО. Садись, не бойся, тебе понравится.

− Сомневаюсь, − превозмогая страх, надеваю шлем и куртку, что он захватил с собой, и сажусь позади Демида. Как только он тронулся с места, я с такой силой вцепилась в него, что через пару минут начали неметь пальцы.

− Вик, если ты продолжишь так меня сжимать, то я выплюну съеденный сегодня обед, – в динамиках, установленных в шлеме, раздался насмешливый голос Демида. Я попыталась ослабить свой захват, но на поворотах всё равно вжималась в его спину.

***

Сегодня я привёз Вику в центральный парк с огромным количеством каруселей и аттракционов. Первые два аттракциона Вика визжала и говорила, что больше ни в жизнь на них не сядет, но через пару минут уже сама потащила меня наследующий. Мы бродили по парку, она ела вторую по счёту сладкую вату, а я не мог скрыть улыбки и отвести от неё взгляда. Её глаза искрились счастьем и каким-то детским восторгом. Это всегда меня удивляет в ней, с самых первых дней нашего знакомства. Она так искренне и открыто радуется обычным вещам, что оставаться безучастным просто невозможно.

− Что? – произносит, заметив мой взгляд.

− Ничего, – улыбаюсь, заметив её недоумение.

− Ты так смотришь. Я испачкалась?

− Нет.

− Точно?

− Вик, ты очаровательна, – смеюсь и беру её за руки, целую запястья. До ломоты во всём теле хочется прижать её к себе и целовать без остановки, но я останавливаю себя, потому что банально боюсь всё испортить.

− У меня нос в сладкой вате, да? – этот по-детски доверчивый взгляд обезоруживает, и я ещё шире улыбаюсь.

− Нет.

Мы гуляем весь день, и только поздним вечером я отвожу Вику домой. Глушу двигатель и помогаю ей слезть с мотоцикла. Не хочется её выпускать из своих рук. Понимаю, что завтра снова приеду, но отпускать всё равно не хочется.

− Работаешь завтра?

− Нет. Выходной.

− Это хорошо, прокатимся в одно место, – прижимаюсь губами к её лбу и отстраняюсь. Заглянув в её глаза, вовсе не могу сдержаться. Прижимаюсь к её губам в коротком поцелуе, боясь позволить себе большее.

− Дём…

− Тороплюсь?

− Тормозишь, − она улыбается, и её руки скользят по моей груди, смыкаясь на шее. Это немое приглашение − мой зелёный свет. Я целую её, как полоумный. Терзаю её губы, словно оголодавший путник, добравшийся до еды и питья.

− Ой, пошлость-то какая, бесстыдники, − раздался голос какой-то бабули, проходящей мимо. − Тут детская площадка в двух шагах, а они обжимаются у всех на виду, тьфу ты.

− Бабуль, ну хотите, вас поцелую, – произношу, разорвав поцелуй, а Вика, уткнувшись в мою грудь, тихо смеётся.

− Развратник, тьфу, тьфу! – воскликнула бабка, едва не перекрестившись, и поспешила прочь.

− А если бы она согласилась?

− Ревновала бы?

− Нет, сняла бы всё на телефон и показала потом Кире, − смеясь, ответила Вика.

− Вот, значит, как? – она улыбается на мои слова, и я снова ловлю её губы. Моя сладкая девочка, не могу от неё оторваться. Готов всю ночь вот так стоять с ней на парковке. Крутит всего до помутнения перед глазами.