— Не волнуйся. Мне она расскажет все.

У меня закружилась голова, но сосредоточиться на этом ощущении не получилось: меня просто схватили за локоть и швырнули в сторону выхода — туда, куда только что ушел говоривший со мной мужчина. Я скосила взгляд на руки агента: они по-прежнему были в перчатках, но вряд ли сейчас меня должно заботить, останутся у меня ожоги от его прикосновений, или нет.

— Я не убивала вашего брата, — сказала я, и лицо его стало просто зверским. — Я даже его не трогала.

Подозреваю, что он не вцепился мне в волосы, исключительно потому что здесь повсюду были камеры. Я их не видела, но предполагала, что они есть — иначе как объяснить тот факт, что агенты появились сразу после того, как я пришла в себя.

— Шагай, — процедил он. — И не открывай рот, пока я не задам вопрос.

Мы вышли в коридор, металлический рукав которого протянулся в обе стороны, не отмеченный ни единой дверью. Впрочем, теперь я уже знала, что местные двери не видны, пока они не откроются.

Я могла бы сбежать отсюда?

Эта мысль пришла спонтанно, как вспышка, но я поняла, что понятия не имею, куда бежать. Все время, пока мы шли, раздавалось лишь эхо наших шагов, рикошетом отражающееся от стен, пола и потолка замкнутого пространства. До той минуты, пока мы не повернули за угол — впереди, в нескольких валлах, находилась уже реальная дверь. Замок был оснащен сканерами и панелью, к которой агент приложил ладонь.

Замок пиликнул, панель загорелась сканером для глаз.

— К стене, — скомандовали мне. — Руки держи так, чтобы я их видел.

Я подчинилась, перевела взгляд наверх.

На меня уставились сразу две камеры. Одна — под углом, чтобы был виден изгиб коридора, оставшегося за спиной, вторая — прямая.

Меня считают пешкой, куклой, которую использовали для интервью и пустили в расход. Это очевидно, потому что рядом со мной только один агент. С другой стороны, он меня вряд ли недооценивает, потому что даже сейчас, когда я стою и держу руки на стене, его ладонь на кобуре.

Оружие, которое, возможно, спасет мне жизнь.

Я же не могу об этом думать серьезно? Или могу?

Дверь открывается: растянувшиеся для меня мгновения выбрасывают в реальность. Реальность такова, что я один на один с въерхом, который меня ненавидит, в лабиринтах Подводного ведомства, и, если меня не убьет он, меня убьет так называемое правосудие.

Наивно было полагать, что что-то изменится после того, как арестуют Ромину Д’ерри. Сейчас она просто мертва, и спустя несколько часов я к ней присоединюсь.

Если ничего не сделаю.

— Шевелись! — выплевывает въерх, с силой ударяет меня в спину, и я спотыкаюсь.

Это получается не нарочно, но очень вовремя. Я просто позволяю себе падать, и, когда он хватает меня за плечо, разворачиваюсь и бью раскрытой ладонью в грудь. Этот выпад в вар-до у нас с Вартасом никогда не получалось отработать нормально, потому что он перекрывает доступ кислорода — на несколько секунд, а следом приходит боль. Дезориентирующая человека или въерха, и мне остается только надеяться, что у меня получилось, потому что до сегодняшнего дня я била исключительно воздух.

То, что у меня получилось, я понимаю, когда вижу, как он хватает ртом воздух, а после его зрачки раскрываются так, что, кажется, ромбы сейчас порвут радужку. Рывком выдергиваю оружие из кобуры и бегу. По коридору вперед — в неизвестность, но там, по крайней мере, у меня есть шанс, потому что там, откуда пришли мы — только голые стены секретных камер и ничего кроме.

Интуиция меня не подводит: за первым же поворотом я вижу лифт. Ударяю в панель, искренне надеясь, что здесь не потребуется подтверждения личности, и она не требуется. Я просто влетаю в кабину, глядя на обозначенные на кнопках уровни. Судя по тому, что показывает панель, сейчас мы под землей, и мне нужен нулевой уровень. Нулевой уровень!

Когда дверцы лифта захлопываются, как створки ракушек, я перевожу взгляд на оружие. Мне как минимум нужно понять, как снять его с предохранителя — я никогда не держала в руках ничего, кроме шокера, но именно шокер однажды спас мне жизнь. Мне нужно найти предохранитель, но я не могу понять, где он, где он вообще, и в довершение всего оружие прыгает в руках, расплываясь перед глазами.

Щелчок дверей лифта открывает передо мной коридор в тот момент, когда я все-таки нахожу переключатель, и пистолет включается, показывая уровень заряда на рукоятке. Я вылетаю в коридор и оказываюсь лицом к лицу с девушкой-въерхой. Волосы у нее собраны в пучок, на лацкане пиджака — эмблема Подводного ведомства, в руках тапет. Ее глаза расширяются.

— Как отсюда выйти?

Она смотрит не на меня, а в прицел оружия, поэтому мне приходится крикнуть:

— Как отсюда выйти?!

В тот момент, когда она дрожащей рукой указывает в сторону поворота коридора направо, включаются сирены, сквозь которые пробивается резкий голос:

— Внимание всем сотрудникам: код девять. Повторяю, код девять.

Девушка бледнеет, переводит взгляд с оружия на меня, а я рывком бросаюсь в указанном направлении. Едва успеваю повернуть, когда прямо перед глазами вспыхивает перехлестье лазерных лучей, движущихся в моем направлении. Бросаюсь назад и вижу похожую стену, идущую с другого конца коридора. Девушки уже нигде нет, перед глазами только бесконечная вереница дверей в равнодушном холодном освещении коридоров.

Лучи приближаются, кнопка лифта, как назло, не срабатывает.

С первого, со второго, с третьего раза…

На четвертый, когда я уже ударяю по ней с такой силой, что удар отдает в ладонь, двери все-таки открываются. Очень медленно, так медленно, что я едва успеваю протиснуться внутрь, когда лазерные лучи смыкаются на том месте, где я только что стояла. Я сижу на полу, сердце бешено колотится, кабина лифта запечатывается без моего прикосновения к панели и идет вниз.

Когда двери снова открываются, с недооценкой меня больше проблем нет: в меня целятся четверо, еще четверо их прикрывают.

— Набегалась? — интересуется агент, шагая ко мне, рывком вздергивая меня на ноги.

Так, что дуло оружия, которое я по-прежнему сжимаю в руках, упирается ему в грудь. В его глазах горит огонь въерха, но помимо этого, в них горит безумие. То самое безумие, которое — я это понимаю отчетливо, на краю сознания, говорящее мне о том, что ему будет все равно, если я сейчас выстрелю.

Но я не выстрелю.

Я это знаю, и, возможно, он это тоже знает, и дело вовсе не в безумии. В следующий момент он просто швыряет меня в коридор, и меня тащат вперед. Вталкивают в комнату, и первое, что мне бросается в глаза — красные волосы. Красные спутанные волосы, падающие на лицо прикованной к стене девушки. Меня начинает трясти еще до того, как въерх проходит в комнату и сгребает пряди в горсть, заставляя ее запрокинуть голову резким рывком.