Переносицу дернуло болью, и я невольно поморщилась. Осторожно коснулась пальцами лица, чувствуя запекшуюся кровь. Вообще-то мне повезло, что въерх ударил в перчатке, иначе я бы сейчас ходила с ожогом на пол-лица. Но еще больше мне повезло, что они не узнали мою тайну. Пока не узнали.

И сколько не узнают еще? До того, как кто-нибудь схватит меня незащищенной рукой за запястье? При мысли об этом прошило страхом, таким, какого я не чувствовала уже очень давно. Все внутри сжалось, дыхание перехватило, даже перед глазами стало темнее, как будто кто-то приглушил свет, но нет. Свет не приглушали, лампы по-прежнему мерцали, и я впечатала ладони в ледяной пол, чтобы прийти в себя.

Мне нельзя поддаваться страху. Нельзя позволять ему взять верх, или я просто сойду с ума. Что я буду делать, когда за мной придут, если меня сейчас так трясет?

Трясло и правда сильно: то ли от холода, которым было пронизано это место, то ли от осознания того, где именно я нахожусь. В голову разом пришли все страшилки, которые я когда-либо слышала про подводников, следом — видеозапись Лэйс. Я даже прикусила щеку, чтобы унять дрожь, но она все равно втекала меня сквозь кончики пальцев, заставляя содрогаться всем телом. Упавшие на лицо по-прежнему влажные волосы отрезали меня от металлических стен и по-своему отрезвили.

Я вспомнила Вартаса, наши тренировки вар-до и его слова:

— Чтобы справиться с чувствами, Вирна, прежде всего надо научиться дышать. Все начинается с дыхания.

С дыхания я и начала. Сосредоточилась на вдохе — ровном, глубоком, рождающемся в животе, а после — на таком же глубоком выдохе. Не знаю, сколько прошло времени прежде, чем меня перестало трясти, но по крайней мере я уже не напоминала выброшенную на берег рыбину, а когда откинула волосы назад, поняла, что могу подняться. Мне просто необходимо было подняться, чтобы втекающий в меня холод снова не запустил этот процесс, а еще — чтобы размять непослушное затекшее тело и согреться по-настоящему.

Правда, я едва успела дойти до конца камеры и развернуться, когда раздался щелчок. На первый взгляд самая обычная стена разошлась в стороны раздвижными дверями, и вошли двое агентов Подводного ведомства. Идущий первым был мне незнаком, а вот второго я узнала очень хорошо.

Именно он меня арестовал.

Именно он меня ударил тогда, в эйрлате.

В его глазах было столько ненависти, что я отшатнулась. Точнее, отшатнулась бы, если бы было куда — в спину впечатался холодный металл.

— Вирна Мэйс, — произнес другой въерх, — расскажите нам все, что вам известно об убийстве Ромины Д’ерри и о ныряльщиках.

Мне кажется, что вокруг кончается воздух, потому что вдох — тот самый вдох, который мне нужно сделать, чтобы сохранять спокойствие — не удается. Поэтому я просто произношу:

— Я не понимаю, о чем вы говорите.

— Возможно, это заставит вас понять?

Только сейчас я обращаю внимание на тапет, который говорящий держит в руках, и понимаю, что это тот самый тапет. Тот, который забрали из моей квартиры.

— Вы просматривали запрещенный сайт, нисса Мэйс. Сайт, доступ на который есть только у преступников и анархистов.

Он смотрит на меня в упор, у него тоже тяжелый взгляд, если быть точной — свинцовый, как холодное море зимой, но эта тяжесть не идет ни в какое сравнение с тем, что я видела в глазах второго агента. Поэтому на него я предпочитаю не смотреть и не думать о том, что именно я сделала ему. Что такого я ему сделала, за что он меня так ненавидит.

— Я не имею к ним никакого отношения.

— Неужели. Тогда откуда у вас доступ?

Мужчина шагает ближе и теперь возвышается надо мной. Он широкоплечий, чем-то напоминает Н’эргеса, седые нити в волосах поблескивают в свете ламп, глаза холодные. Я привыкла к подобным, просвечивающим взглядам — спасибо хотя бы тому же Н’эргесу, поэтому сейчас мне удается держать лицо. Просто оставаться спокойной, потому что иного выхода я не вижу.

Я не могу говорить про Вартаса, про то, что видела этот сайт первый и единственный раз в жизни.

— Вам лучше побеседовать со мной, нисса Мэйс, — жестко произносит мужчина. — Потому что мой напарник недавно потерял брата. Потерял он его благодаря ныряльщикам, во время операции по захвату, и настроен не самым лучшим образом по отношению к тем, кто сеет смуту, хаос и совершает хладнокровные убийства в Ландорхорне.

При одном упоминании второго агента по телу проходит холодок, но я не позволяю страху вмешаться в мою линию поведения. Перевожу взгляд на того, кто, кажется, готов меня разорвать на месте — и снова возвращаюсь к тому, с кем говорила ранее.

— Я никого не убивала.

— Своими руками — возможно. Как насчет вашего интервью? Интервью, после которого убийство Ромины Д’ерри выложили в сеть со всеми подробностями. Кто устроил вам это интервью, нисса Мэйс? Назовите имя.

Я молчу.

— Послушайте, — голос его становится чуть менее жестким. — Я понимаю, что вы напуганы, но для вас уже ничего не исправить. Вас видели на побережье совсем недавно — что вы делали на побережье, нисса Мэйс? Зная, что к воде приближаться запрещено?

— Я никому не причиняла вреда! — мой голос все-таки срывается. — И политари…

— С прибрежным патрулем, арестовавшим вас, будет отдельный разговор. В частности о том, почему этот случай не был упомянут в официальном рапорте в наше ведомство. От вас мне нужно другое, нисса Мэйс. Все, что вам известно об убийцах ньестры Д’ерри, имена устроивших для вас интервью и любые ваши контакты с ныряльщиками.

— У меня не было контактов с ныряльщиками.

Мужчина покачал головой.

— Как я уже сказал, для вас все кончено. Ваша виновность очевидна, и ваша смертная казнь — вопрос времени, но только от вас зависит, какими будут последние часы вашей жизни.

Он говорит об этом настолько буднично, что меня снова бросает в дрожь. Я знаю, что Подводное ведомство — это государство в государстве, в любом регионе Раверхарна они наделены особыми полномочиями, они обращаются к верхушке власти только в случае возникновения каких-то спорных вопросов. Либо когда есть личная заинтересованность кого-то из правителей в рассмотрении того или иного случая. Что, впрочем, возникает нечасто, потому что ныряльщики и связанные с ними так или иначе автоматически приговариваются к смертной казни, и приговор приводится в исполнение прямо в Подводном ведомстве.

Наверное, только сейчас до меня доходит, что это уже приговор.

В ту же минуту мужчина отступает и кивает своему напарнику:

— Она твоя.

Мне стоило немалых усилий остаться на месте. Правда, после следующих слов мужчины я просто приросла к полу.

— Не забывай, что она должна рассказать, кто устроил ей это интервью, и откуда, — он сунул в руки напарнику тапет, — у нее такие знакомства.