От осознания такого отношения к подарку перехватило дыхание. И я рванул к ней, как полоумный.

— Я соберу новый, ну что ты, — говорю, присаживаясь напротив и хватая её за плечи.

Замирает в процессе.

Пару секунд промедления, послушно встаёт с поникшей головой.

Больше не в силах держаться! Обнимаю её, обхватываю вместе с жалким веником, который она из рук не выпускает. Мои руки ложатся на её спинку, даже через ткань мундира я ощущаю какая она сильная, насколько нежная. И такая горячая.

Пусть оттолкнёт, пусть только попробует…

Но она прижимается в ответ! Вздыхает глубоко, будто только этого и ждала.

А сердечко так бьётся, как у пойманной птички.

— Ты вся дрожишь, — говорю, как чувствую.

Нет… дрожь потихоньку проходит.

— Дрянной металл, — шепчет, уткнувшись носом мне в грудь. — Ослабла. Мехар стал забирать на восстановление из–за дождя так скоро. И так не вовремя.

В макушку хочу поцеловать. Держусь от порыва из последних сил. Едва касаясь, прижимаюсь губами к необычно белым волосам. Как устоять…

Из рубки с помехами раздаются тревожные голоса, и это не даёт мне ощутить счастья даже эти мгновения. Потому что знаю, ей придётся сейчас лететь. Но меня мучает вопрос, который и задаю ей:

— Почему ты не узнала меня сразу, ты ведь видела у завала юнкера с аксельбантами трёх цветов. Такого больше ни у кого не было в тот день. А потом с ними же я залез в кабину.

Вздохнула глубоко. Руками обхватила меня сама, вызывая новую волну нежности. Ладошки бережно на спине, как мило.

— Я странная и чуждая, зачем тебе знать то, чего ты не поймешь, а скорее и не примешь, — заявила.

— Твои товарищи знают и принимают, хочу тоже знать и принимать. Мы ведь… друзья.

Помедлила, словно захотела ещё насладиться этим моментом неопределённости.

— Я вижу людей иначе, — начала неуверенно. — В цвете их чувств, в дополнение к привычному, естественному образу. Чем ярче чувства, тем больше краски затмевают внешность. Так тебя и узнала сегодня. По тем же чувствам.

— Завидую тебе.

— Почему же? — Спросила, отпряв. Лицо на меня подняла смело.

Волосы прилипли к личику, теперь оно открыто, глазища большие смотрят так поглощающе. И в них хочется утонуть в ответ.

Как просто и как ясно осознание, что прелестнее существа нет на белом свете, и греет душу признание её.

— Потому что ты видишь людей настоящими, — шепчу ей.

— Я вижу их желания, и это не всегда хочется видеть, — призналась, потупив внезапно хмурый взгляд, а затем прошептала, снова опуская личико: — Настя поклялась перед императором, что ни один Сабуров не сядет в кабину меха, а род их будет забыт. Когда она узнает, что…

— Остановись, — прервал, но из рук не выпустил.

— Прости, — ответила покорно. Даже с неловкостью.

— Я всё понимаю. Мне не нужно повторять.

Снова взглянула, на этот раз встревоженно, что взвыло в груди.

Как мне теперь забыть эти глаза. Как не видеть их, когда закрываю свои…

Дождь стихает. И уже слышно, как разрывается от голосов связь в рубке.

— Агни, горим. Ты где… Синий на остров Русский прорвался… Надо срочно отбить плацдарм…

А девушка будто и не слышит.

Ещё секундочку.

Ещё мгновение.

Ещё хотя бы вдох.

Ещё один стук сердца.

Ведь наши объятия — это всё, что у нас есть.

— Мне нечего тебе подарить, — неожиданно заявляет Агнесса, казалось бы, о совершенно ненужном сейчас, смотрит растерянно, рассматривает моё лицо и добавляет горько: — И я боюсь, что завтра не вернусь, и не выполню обещание.

Ах вот оно что. Улыбаюсь. И не тяну с ответом!

— Подари мне небо, и крылья перламутровые… хотя бы на этот бой, — прошу нескромно.

От удивления глаза Агни стали ещё больше. Такие прекрасные и невероятные.

— Но я не смогу отдать тебе кольцо, — шевелятся её алые губы. — Магия эрения капризна, она не приемлет…

— Мне не нужно, — отвечаю, борясь с желанием снова прижать её к своей груди и ощутить, как бьётся её сердечко. — Мы просто поменяемся местами. Я поведу, а ты станешь моим штурманом.

Секунду смотрит с сомнением. А следом лицо озаряет восторг. Новая эмоция от Агнессы рождает восторг и у меня.

— А ты ведь сможешь, раз Суслова поднял! — Восклицает радостно, вырываясь из объятий настойчиво и вызывая тем невольную досаду. — Садись!

— Но принцесса, — спохватился уже я, не желая подставлять девушку.

— Мы ей не скажем. Садись, пока не передумала.

— Агни, ну где тебя черти носят!! — Визжит Небесная.

— Порой так бесит, — выругалась Агни и посмотрела на меня так застенчиво, что захотелось вновь её обнять.

Но я сдержался, не шелохнувшись эти две секунды и не отрывая взгляда от её волшебных глаз.

Неловкая пауза.

— Времени больше нет, Андрей. Сейчас, или никогда, — произнесла так неоднозначно.

И сердце воспламенилось в груди.

Глава 18

Каково это… вспомнить

Устроился в кабине с заметной неловкостью. Агни легко перенастроила её, подёргав рычаги и подкачав там что–то, дабы по длине моих ног педали встали.

Устроилась впереди деловито, спиной к груди прижалась, когда крышка заехала.

— Я же ничего не нажимал, — спохватился.

— Ментальная связь с мехаром, — объяснила. — Пять частиц эрения дают такую силу.

— Ты ведь не будешь вмешиваться в управление? — Уточнил на всякий случай.

— Оно не так эффективно без прямого контакта. А