Ужас накрывает с головой от осознания потерь людских. Батальон казачий сильно потрепали, бойцов сорок лишь винтовки держать могут, остальные раненные и убитые. Комбат пал в бою, два ротных тяжело ранены.

Гражданские тут нарисовались, два деда и деревенская девка лет двадцати, погнали их в шею вглубь леса, пока передышку враг дал.

Меня с двумя гусарами в разъезд назначили. И помчал я разведывать по периметру.

От склада до берега метров восемьдесят, оттуда твари, похоже, и вылезли. Но не все, а группами широким фронтом. С трёх сторон ударили, ещё и пирс подле разломали, два грузовых судна потопив, остальным сверху рубки изломав. И всё, как специально. Какие–то с неба нагрянули, по словам казаков, они и навели больше шороху. А потом голубая тварь вышла из воды на готовое. Но её дирижабль с орудия долбанул и очень удачно. Сам следом рухнул.

Два круга я на лошади сделал в патруле, каждый раз с замиранием сердца проскакивая через ещё не рассеявшийся дым.

К складам новый отряд гусарский подоспел с нашего полка только с другого эскадрона. Сразу стало поспокойнее. Эти свежие, перепуганные, как мы были до атаки.

Азаров подскочил, хмурый, мундир весь в крови. Похоже, раненных помогал бинтовать.

Примерно в полукилометре в стороне Владивостока бой воздушный стали наблюдать! На высоте метров в триста четыре дирижабля, в ряд боротом встав, из всех калибров поливают надвигающуюся с моря стаю летающих тварей. Видимо, это резервные с аэродрома, что поднялись и, двинув в сторону Амурского залива, завязались в драке.

— Там вообще жарко, братцы, — комментирует казак на коне с лицом в чёрной копоти, что чёрт из табакерки.

— Мехары все там, — комментирует Азаров.

— Давайте, родненькие, — воет гусар, глядя, как сквозь шквал огня пытаются пробиться твари, сыплются, падают, но всё не кончаются.

Им бы хоть один мехар помог! Зубы сжимаю от бессильной ярости.

Сквозь целый рой нечто стремится к лётчикам с отличительной скоростью! Нет, не мехар… тварь голубая! Здоровенная в пол судна, формой, как ястреб. Прорывается сквозь шквал. Прошивает собой газовое тело одного, запутывается в канатах и вместе с ним падает! Ещё и крыльями пробует махать. Да и само судно ещё на пропеллерах пытается держаться.

В итоге не рухнул дирижабль, а приземлился! Три других судна разлетаться стали.

— Помочь им надо! — Осенило меня.

— Да куда, Андрей, ты чего⁈ — Ахнул Азаров.

— Голубой в канатах запутался, мы его на земле добьём! Повяжем ещё больше и в упор расстреляем. Не расстреляем, так задержим. Глядишь, мехар подоспеет! — Предлагаю воодушевлённо. — Пока можем, а иначе бед натворит! Их же мало у вражин, каждый на счету! Там и лётчики живые, сожрёт ведь.

— Князь дело говорит! — Поддержали некоторые гусары. Кто–то закашлял. У меня самого горло от гари скребёт.

— Куда мы в атаку попремся, там оргалидов кишмя кишит, — забурчали новые гусары.

Впился я в Азарова взглядом решительным. А он лишь хмурится и смотрит с укором.

— Приказ будет, попрётесь, товарищи, — огрызнулся я вдобавок на несмелых. — Дядь Саш, отпусти, один поеду.

— Отчаянный ты парень, — вздохнул прапорщик и одному из гусар разъезда: — передай ротмистру, я отделение беру.

Три минуты и поскакали. Погнал коня впереди всех, моля Бога, что б успели! Что б лётчики уцелели, и тварь не удрала.

Об Агнессе думаю, как же ей сейчас несладко в самом пекле!

Глава 17

Сейчас или никогда

Из леса мы поднялись на небольшой пригорок, оказались на ровной поляне, где по правое плечо виднеется обрывистый берег.

И повезло ведь дирижаблю, что сумел на сушу вырулить. Лежит кабина на боку посреди невысокой травы, которая уже местами дымится от осколков. Монстров не видно вокруг. Нам хватит и одного в эпицентре крушения!

Оргалид величиной с целый вагон с кристаллической шкурой голубого отблеска похож на хищную птицу с четырьмя лапами. Только клюв не один, а два. Смахивает такое на желваки, как у паука, в дополнение к образу и глаз целая куча.

Запуталась гадина в канатах и сдувшемся полотне хорошо, но всё же путы постепенно рвутся, натираясь об острые шипы шкуры.

Если бы монстр задался целью просто высвободиться, он бы намного раньше это сделал. Но его, похоже, больше волнует экипаж в рубке, которую он пытается расковырять со стороны дна очень старательно, вцепившись ещё и четырьмя лапами в деревянную рубку. Скрип с мощным голодным и булькающим рычанием стоит мерзкий и будоражащий нутро.

Габариты твари примерно сопоставимы с габаритами рубки, если не учитывать крылья. Но елозит по земле под его натиском конструкция довольно легко. Несколько разбитых орудий каким–то образом вывалились наружу и, оставаясь прикреплёнными к рубке на страховочных тросах, ещё выполняют роль неких якорей. И, кажется, именно поэтому оргалид ещё не сумел подкинуть рубку, чтобы её просто разбить.

Внутри остался экипаж, который заблокирован лапами твари и собственными канатами, которые опутали и рубку. Похоже, там кого–то придавило орудиями. Через окошки видно, что внутри творится настоящий хаос. Люди в ужасе, раздаются стоны и крики о помощи.

Один лётчик уже попытался вылезти через бойницу, но тварь его тут же и схватила, перекусив пополам.

Только что скакавшие рьяно в бой гусары, встали, как вкопанные в сорока метрах от нашей цели.

А когда тварь стала расправляться с пилотом под крики ужаса, и вовсе попятились.

— Какой здоровенный, — заахали.

— Никогда таких не видел… — раздаётся за спиной вибрирующий голос.

— Вот и всё, Андрей. Страх не тренированный у молодых, — заключил удручённо Азаров, стоящий со мной рядом. — Думаешь победить не в силах оружием людским? Убивает оно нелюдей за милую душу, только вот прицелиться не можем, потому что руки дрожат. И у стрелка, и у артиллериста. А ты на лошадей посмотри, вон