– Лёня! – выдохнула она, и попыталась выбраться из-под стола. Конечно, ударилась головой, не вписавшись в край столешницы.

– Осторожнее, – он протянул ей руку, легко вытаскивая на себя и чуть приобнимая за талию, чтобы не упала. – Теперь-то ты меня вспомнила?

Они стояли вплотную друг другу, Алёна босиком была много ниже Леонида и ему пришлось наклониться к ней, чтобы не говорить слишком громко. Но все прекрасно его слышали, поскольку старались дышать через раз. Кажется, даже жрецам Огня и Крови было интересно наблюдать за развитием любовного треугольника.

– Я тебя всегда помнила. Только не могла пробиться через этот туман. Откуда ты здесь?

– Нашел тебя, чтобы ты мне лично сказала, по какой причине мы не могли быть вместе.

– По причине того, что я дура, вероятно.

– Но ты ведь уже повзрослела и набралась мудрости, я полагаю?

Они смотрели в глаза друг другу и кажется, забыли, что не одни в помещении. Впрочем, Алёну можно было понять. Она больше месяца находилась там, где людей нет вообще, не осознавая ни себя, ни того, есть ли что-то вокруг нее. Как молекула в «первичном бульоне». По ее щекам текли слезы, но она этого не замечала.

Одна рука Леонида лежала у нее на талии, вторая гладила девушку по волосам. Всем остальным уже было слегка неудобно, но в то же время разрушать спонтанно возникшую атмосферу не хотелось никому, даже злодею Валерьяно.

– Да поцелуй ты ее уже, – вдруг сказал один из жрецов грубоватым голосом, и стянул с головы капюшон.

И только тогда влюбленные поняли, что тут есть кто-то еще. Алёна вздрогнула и начала было озираться, а Леонид засмеялся, притянул ее к себе ближе и поцеловал. Чем, разумеется, вызвал аплодисменты.

– Что, вот так? – обескураженный Илья вылез из-под стола и с осуждением смотрел на свою девушку, уже, скорее всего, бывшую.

– Как в кино, – сказала Жоржетта, вытирая слезы.

Размякший магистр подошел к ней и сказал смущенно:

– Валя, ты прости меня. Был неправ.

Ворожея радостно подалась навстречу мужу, но тут дверь в помещение распахнулась, впуская нескольких людей в полицейской форме.

– Сергей Конев, младший следователь, – представился тот, что в центре, – Валерий Алексеевич, мы вас задерживаем по подозрению в организации деструктивного культа и похищении людей. Просим проследовать с нами. Всем остальным тоже не расходиться, мы сейчас вернемся.

– Я дождусь тебя, Валерик, – всхлипнула Жоржетта, глядя, как уводят ее неверного, но все равно любимого мужа.

А Леонид, наконец, оторвался от Алёны и спросил:

– Ты сильно ранена? У тебя кровь на руке.

– Это нормально, мы же в Ордене Огня и Крови, – отмахнулась она, – но прижечь, наверное, стоит. Не представляешь, как приятно быть живой и снова испытывать ощущения. Даже от пореза.

– Вот уж дефицита по части ощущений у тебя точно не будет, – ворчливо заметил Лёня, – за этим я лично прослежу.

Алёна перевела взгляд с лица Леонида на остальных, увидела Марту, спросила:

– Кто-нибудь мне расскажет, что я пропустила?

– Привет, – ответила журналистка, – с удовольствием и во всех подробностях. Только тебе надо отдохнуть, прийти в себя и наклеить какой-нибудь пластырь.

– Я всем этим займусь, – пообещал Леонид.

Вернувшийся Конев задержал только жрецов, и чуть было не сгреб с ними и новообращенного Арсения, да вовремя узнал, разрешил ему уйти вместе остальным «эзотерическим патрулем», велев явиться на следующий день в отделение. Будет ли предъявлено Валерьяно что-то серьезное, пока не понятно, но похищать людей у него охоту отобьют точно. Тех, что исчезли без следа, жаль, но их, увы, не вернешь. Важно не допустить повторения этих преступлений.

Марта стояла на улице и смотрела, как садятся в такси Леонид и Алёна. Лёня накинул свою куртку на плечи девушке. К машине ее пришлось тащить на руках, из-за отсутствия обуви. Вот значит, какой он, хэппи энд. Встретились спустя годы и продолжили с того же места. Марте вообще казалось, что без Леонида они бы Алёну и не вернули, именно его любовь была локомотивом в их составе.

– Я тоже так считаю, – подтвердила Яна, стоявшая рядом, ее невысказанную догадку, – а что ты удивляешься, у тебя на физиономии написано, о чем ты думаешь!

– Марта, – сказал вдруг подошедший к ним Илья, – давай, сходим куда-нибудь, прямо сейчас. Вообще не хочется быть одному.

– Ты серьезно, Совков? – округлила глаза журналистка. А потом посмотрела на Жоржетту, которая наблюдала за ними, как партизан из засады, и вздохнула:

– Хорошо, только предложи мне это еще пару раз.

– Зачем? – удивился Илья.

– Да неважно, пошли.

– Ну и мы, давай, пойдем, – Яна взяла под руку Арсения, который все еще переваривал свой новый статус жреца Ордена Огня и Крови, – давно жду, когда ты меня тоже куда-нибудь позовешь.

Арсений Ильич засиял краше новогодней ёлки и побежал к машине, открывать дверь своей даме.

– Вот и сказочке конец, – произнесла Жоржетта, оставшаяся в полном одиночестве. Впрочем, уже через минуту рядом с ней притормозил автомобиль, и Арсений приветливо поманил ее внутрь.

В этот декабрьский вечер грустно было, пожалуй, лишь жрецам разоренного Ордена.

Но их отчего-то не очень и жаль.

Леонид и Алёна ехали в обнимку на заднем сиденье такси.

Картинка вышла прекрасная и нежная. Голова девушки на груди мужчины, он гладит ее по волосам правой рукой, временами целуя куда-то в макушку. Левые руки сцеплены, пальцы переплетены.

Лёня понял, что ему совершенно не хочется выяснять обстоятельства, при которых его покинула Алёна. Главное, с будущим разобраться. А в том, что оно есть, он не сомневался с той секунды, как извлек ее из-под стола.

Алёна же словно пребывала в прострации. В мысли врывался рой воспоминаний, грустных и не очень. Как глупо прятаться от своей жизни, еще глупее, пытаться ее переписать. Прошлое уже случилось, каким бы оно ни было.

Раньше ей казалось, что она не может впустить мир внутрь себя, отгораживается от него, бежит. На самом же деле ей стоило бы себя в этот мир и выпустить.

И тогда позабытая ею собственная душа, что казалась маленькой точкой, спрятанной в дальнем и самом тесном уголке мозга, расправится, превращаясь в огромный парус. И плавно поведет ее по реальности.

К чему только ни придешь, гуляя в бестелесном состоянии по чужим воспоминаниям.

Она вздохнула и теснее прижалась к Леониду щекой. Жизнь ее, кажется, только начиналась.