Мы простились, и я, бесцельно потолкавшись по клубу еще сполчаса, вышла на улицу и остановила машину. Сказать, что мне было тошно дополного отвращения к жизни, – значит вовсе ничего не сказать, потому что ктому моменту я начала догадываться, почему погиб Марк, и вознамериласьпроверить свои догадки. Объяснила улыбчивому водителю, куда ехать, и онобрадовался, потому что я обещала приличные деньги. А поехали мы на дачуНефедова. Миновали пост ГИБДД и вскоре увидели дачный поселок, сплошь состоящийиз дивных особняков. Однако мне они были без надобности.

– Остановите, – попросила я. Машина замерла наобочине, а я спросила:

– Другой дороги здесь нет?

– Дороги? Нет, – покачал головой парень, но я неповерила, расплатилась и, покинув машину, совершила увлекательную прогулку.

Дорога была, то есть не дорога, конечно, в буквальном смыслеслова, но на джипе (а у Нефедова, кроме “Лексуса" – седана был и джип)проедешь без проблем. Помнится, я просила Марка узнать, можно ли попасть впоселок в объезд поста ГИБДД. И он категорически ответил “нет”. Чтобы Марк прогляделэту дорогу… Я немного посидела на корточках, жуя травинку, выпрямилась, сказала“сука” и почувствовала сильное желание немедленно напиться, что и осуществила,правда, немедленно не получилось, для начала пришлось вернуться в “Пирамиду”.

Я отправилась в бар, где и пила, не сходя с места и незакусывая, с каждой рюмкой чувствуя, что жизнь постепенно налаживается и дажеприобретает кое-какие привлекательные черты.

Когда я поняла, что жизнь восхитительна, то решила, что мнепора домой, и вызвала такси. По дороге вспомнила о Лукьянове, которыйдожидается меня в квартире, но огорчаться не стала.

Наша встреча носила дружеский характер, по крайней мере смоей стороны. Я улыбнулась и сообщила:

– Все просто отлично.

Лукьянов взглянул на меня и спросил:

– У тебя радость или горе?

– Я еще не решила, – ответила я, прошла в кухню,закрыла за собой дверь поплотнее и полезла в холодильник, там стояла заветнаябутылка, которую я поспешила распечатать. За этим занятием меня и засталЛукьянов.

– Ты и вправду алкоголичка, – констатировал он счувством глубокого удовлетворения.

– Я что, спорю? – удивилась я. – Места здесьсколько угодно, верхний этаж в твоем полном распоряжении, смотри телевизор иотцепись от меня.

– Хотелось бы знать, что там произошло? – спросилон.

– Марка убили, – ответила я. – Он дурак исукин сын, вполне заслужил пулю. Но в постель к девчонке они уложили егонапрасно. Не любил он девок, вот хоть ты тресни, не любил – и все.

– А как же ты? Я думал, вы любовники. Я махнула рукой:

– Проваливай, дай человеку возможность побыть с самимсобой. Завтра мы всех разыщем и всех накажем. Или нет. Как повезет. А сегодня уменя выходной.

Он немного постоял и убрался восвояси, а я облокотилась настол, который показался мне крайне неустойчивым, выпила, поглазела на стену исказала:

– Марк, слышишь? Я тебя на том свете достану. –Может, мне привиделся покойный друг, а может, просто хотелось выплеснутьэмоции, но я запустила бутылкой в стену, а потом принялась громить свою кухню,постепенно начиная получать от этого удовольствие. В самый разгар шоу появилсяЛукьянов и спросил, хмуро пялясь на меня от двери:

– Ты что, спятила?

– Нет, разонравился интерьер. Хочу здесь всепеределать.

– По тебе психушка плачет, – заявил он. Яповертела в руках чайник и запустила его в стену, бросок получился эффектным, язасмеялась.

– Друг мой, – заорала я дурным голосом, –посмотри, какие я тебе устроила проводы. Чтоб ты горел в аду, подонок, и менядождался. Я скоро буду. Жди меня, и я вернусь.., то есть явлюсь, только оченьжди.

– Да-а, – покачал головой Лукьянов, подходя комне.

– Э, парень, – погрозила я пальцем, – сегодняне твой день. Решишь съездить мне по физиономии, хорошо подумай. И вообще,катись отсюда.

Лукьянов завернул мне руки за спину и подтащил к раковине.

– Холодный душ пойдет тебе на пользу, – сообщил они малость расслабился, решив, что раз я не сопротивляюсь, то и дальше не буду.Само собой, я воспользовалась ситуацией, в результате он отлетел назначительное расстояние, ловя ртом воздух, но человеком он оказался упрямым.Конечно, рукопашная с ним энтузиазма у меня не вызывала, но и его к ней осободушой не влекло. Сообразив, что холодный душ отменяется, я заметно поубавилапыл. Кончилось все как в мелодраме: он подхватил меня под локти, выпихнул скухни и уложил в гостиной на диван, еще подушку под голову сунул, при этомнаверняка гордился собой. Я тоже в долгу не осталась и выжала из себя слезу.

. – Если он не был твоим любовником, чего ж ты тогдаубиваешься? – принеся с кухни стакан воды и чуть ли не насильно влив мнеего в глотку, спросил Лукьянов. После подобной экзекуции человек, как правило,успокаивается, я не явилась исключением, начала вертеть стакан в руках изахлюпала носом, старательно избегая взгляда Лукьянова. Возле стены напротивстояло большое зеркало, и я имела возможность, во-первых, убедиться, что сценав целом отвечает классическим канонам, во-вторых, что я, в противовесмногочисленным утверждениям, смотрюсь совсем неплохо, а в-третьих, имеювозможность по ходу дела корректировать свое поведение, дабы выглядетьжалостливее, хотя и так не могла взирать на себя без слез. Лукьянов крепился ислезы сдерживал, но изо всех сил старался показать, какой он чуткий парень.

– Он был моим другом, – изрекла я на его повторныйвопрос, отчего так убиваюсь по Марку. – Он был моим единственным другом ипродал меня к чертям собачьим, чтоб ему сгореть в аду.

Конечно, обида у меня присутствовала, и еще какая, потомучто в целом все так и было.

Возможно, говоря о Марке как о друге, я слегка перегибалапалку, но так уж выходило, что он был самым близким мне человеком. Несмотря наэто, его поступок удивления у меня не вызвал. Удивляться я перестала лет пятьдо этого, а злилась в основном потому, что Марк оказался таким идиотом ипозволил себя облапошить да еще заманил меня в ловушку.

Словом, чувства обуревали меня нешуточные, просто я ихмалость перетасовала и придумала им другие названия. Покрушив мебель, япочувствовала себя значительно лучше, и теперь меня клонило в сон, но Лукьяновначал приставать с вопросами, и с этим приходилось считаться.

– С чего ты взяла, что он тебя продал? – спросилон и даже тряхнул меня за плечи в ожидании ответа.