– Джулиан сказал, что нужная бухта примерно в полумиле к востоку, – прошептал я Уизу.

Он кивнул, и мы двинулись дальше. Высота скал везде была разной – приходилось то спускаться, то карабкаться наверх, и Уиз шёл медленно и очень осторожно. Одно неверное движение – и можно свалиться в пропасть. Последние мили мы преодолевали несколько часов, а последние шаги, казалось, растянулись на целые дни. Меня трясло – и отнюдь не от холода.

Внезапно Уиз замер и поднял руку, склонив голову набок. Я тоже прислушался, но услышал только плеск волн, набегающих на песок. Хотя… вдалеке раздался голос?..

А ещё я почувствовал слабый запах дыма, смешанный с солёным ароматом океана.

Костёр!

Старый охотник жестом велел нам остановиться. Потом опустился на четвереньки и осторожно пополз по снегу к краю утёса в двадцати футах перед нами. Я моргнул. В темноте я даже не заметил его – и если б не Уиз, я просто полетел бы в бездну.

Уиз заглянул через край. Несколько секунд он рассматривал, что творится на берегу, а потом подозвал нас. Мы тоже подползли к обрыву и глянули вниз.

Джулиан не солгал. Мы нашли пиратов.

Окружённая полукругом скал, бухта глубоко врезалась в берег. Словно огромный великан с размаху ударил кулаком по прибрежным утёсам, пробив в них дыру. В центре образовался бассейн, и посреди него стоял корабль. Захваченное голландское судно, переименованное пиратами в «Андалусию», тихо покачивалось на волнах, свернув паруса.

В глубину уходила якорная цепь. На корме верёвочная лестница свисала с релинга, касаясь поверхности воды. Доски поскрипывали, когда набегавшие волны били в борт. Факел, установленный на носу корабля, освещал палубу.

Пират, одетый в меховой плащ, стоял возле факела, облокотившись о перила и грея руки.

Слабый свет лился из тёмного провала в дальнем конце бухты. Но сколько я мог понять, там горел костёр. Перед входом в пещеру ещё один пират ходил взад-вперёд, притопывая, чтобы согреться. В глубине я увидел других мужчин; они спали, завернувшись в одеяла. За светом костра разглядеть пиратов было трудно – просто тёмная масса, – и я не мог их сосчитать. Однако по самым скромным подсчётам, пиратов как минимум полтора десятка. Не лучший расклад для нас.

Я отполз от края. Пираты выбрали идеальное место: бухту, защищённую и с земли, и с моря. Их огонь был едва виден. Они могли спокойно остаться тут хоть на всю жизнь.

В сущности, это нам на руку. Не видя угрозы, они оставили только двух часовых – одного на «Андалусии» и одного у пещеры. И оба, казалось, не столько караулили, сколько пытались согреться. У меня заколотилось сердце. Пожалуй, мы сможем преуспеть.

– Ладно, – прошептал я – и мой голос звучал лишь чуть громче шума прибоя, – мы с Томом спустимся по скале. Подплывём к кораблю и заберёмся на борт по верёвочной лестнице. Том, ты на палубе придушишь охранника. Помни: никаких шпаг и пистолетов. Если пираты услышат хоть звук – нам конец.

Том кивнул.

– Салли и Уиз останутся наверху и будут наблюдать. Я спущусь на нижнюю палубу и освобожу детей. Мы с Томом отправим их вверх по скале и полезем следом. Салли, как только дети доберутся до вершины, вы с Уизом бегите с ними к Ситону. Некоторые дети – голландцы. Надеюсь, Кроха поймёт их и объяснит, что к чему.

Малышка уже немного помогла мне. Пока мы шли по лесу, я при помощи жестов выяснил у неё голландское слово, которое могло пригодиться мне в трюме. Это заняло немало времени и сил, но в конце концов мы преуспели.

Уиз снял с плеча длинный лук и приготовил стрелу. Салли достала из-за пояса пистолет. Том вдобавок отдал ей свой мушкет, хотя в этом и не было особого смысла. Один лишний выстрел не слишком поможет против оравы пиратов…

Спускаться было жутко – и вовсе не из-за скользкой крутизны. Напротив, снег слежался и держал лучше, чем я ожидал. Но мы всё время оставались на виду. Корабль загораживал нас от пирата у пещеры, зато полностью открывал взору человека на палубе. Стоило ему только оглянуться, и он увидел бы нас – чёрные фигуры на белой скале. Вот уж не думал я, что когда-нибудь стану отчаянно молиться о том, чтобы сделалось ещё холоднее. Однако теперь молился.

Услышал ли меня Господь или нам просто везло, но часовые по-прежнему жались к огню, и мы спустились на пляж незамеченными.

Теперь предстояло добраться до корабля.

Медленно, очень медленно я вошёл в воду. Едва я коснулся её – меня встряхнуло от холода. Зайдя по колено, я вновь помолился. На сей раз о том, чтобы верёвки, которыми я перетянул на лодыжках свои бриджи из оленьей кожи, не дали воде просочиться под них. Верёвки держали, но холод был невыносим. У меня перехватило дыхание. Опять закружилась голова. Перед глазами поплыли видения: я вспомнил свой кошмарный сон.

Я застрял во льдах Коцита – девятого круга ада – под пристальным немигающим взглядом Ворона…

Но вдруг пришло другое воспоминание; оно поразило меня словно пушечное ядро. Я не мог перестать думать о путешествии. Мы плыли на корабле, возвращаясь из Франции, когда началась гроза. Град сыпался на палубу, молотил по доскам, бил меня по голове. Корабль взлетал на волнах высотой в десять футов.

в воду.

Видение исчезло, когда я поскользнулся на обросшем водорослями камне. Я потерял равновесие, замахав руками как мельница, и шлёпнулся в ледяную воду. Мышцы свело от холода, но я едва обратил на это внимание. Произошло нечто гораздо худшее.

Раздался громкий всплеск.

Том застыл. Глаза у него стали круглыми как блюдца.

Послышался резкий гортанный голос – голос пирата на палубе «Андалусии». Я не понимал ни слова, потому что не знал этого языка. Никогда даже не слышал его. Но смысл был вполне понятен.

«Кто здесь?»

Второй голос раздался со стороны пещеры. Он что-то спрашивал. Пират на палубе ответил. Он был встревожен.