– Король? Он правда отправил вас сюда?

– Именно так.

Я задрал подол рубашки и вынул из пояса флакон.

– Он тревожится о вас всех. Эмма Лизл?

Из груды тел выбралась девочка и поднялась на ноги.

– Дэвид Кэвилл?

Рядом с Эммой встал мальчик.

– И маленький Джек?

Малыш, который первым обратился ко мне, застенчиво улыбнулся.

– Король отправил меня, чтобы всех вас спасти. Родители скучают по вам и ждут, когда вы вернётесь домой.

Дети кинулись к решётке, и я вскинул руки:

– Тише! Не будем шуметь, ладно? Нам надо отсюда выбраться – и так, чтобы пираты ничего не услышали. А значит, нельзя издавать ни звука. Даже шёпотом. Несмотря ни на что. Вы должны проявить стойкость. Можете вы её проявить ради нашего короля?

Дети кивнули, и я восхитился их мужеством.

Теперь предстояло разобраться с маленькими голландцами. Их было пятнадцать, они выглядели растерянными, но, увидев, как бросились ко мне английские дети, немного приободрились.

Я приложил палец к губам и произнёс слово, которому научила меня Кроха:

– Stil, – сказал я. – Stil.

«Тихо».

Они все скопировали мой жест – каждый прижал палец к губам. Я помимо воли улыбнулся.

Однако мы ещё не на свободе. Маленький Джек вышел вперёд и взялся за решётку. У него были такие маленькие ручонки, что мальчишка не мог даже толком обхватить прутья.

– Дверь заперта, – прошептал он. – У вас есть ключ?

– Ключ и не нужен. Мой учитель рассказал мне об особой жидкости, которая разъедает железо. – Я показал Джеку флакон. – Она называется «купоросное масло», и когда я наливаю её на замок – вот так, – он растворяется.

Дети сгрудились у решётки. Железо начало шипеть, и они закашлялись от едкой вони. Я жестом велел им отойти назад. Едва ли охранник у пещеры мог услышать кашель, но мне не хотелось рисковать.

Дождавшись, когда купоросное масло перестанет шипеть, я снова капнул на замок. Дети жались к дальней стене, стараясь оказаться как можно дальше от запаха, заставлявшего их кашлять и задыхаться. Я увидел, как сильно они недоедают: на полу стояли четыре пустые миски и три оловянные кружки. Явно недостаточно, чтобы накормить эту ораву.

Замок плавился, шипя. И я тоже внутренне шипел от ненависти к пиратам. Наконец он развалился. Замок был не очень прочным. «Не потребовалось много сил, – с горечью подумал я, – чтобы управиться с пятилетними малышами». Впрочем, это было нам на руку: взлом занял всего несколько минут.

Я открыл решётчатую дверь. Дети двинулись за мной по коридору, словно ягнята, стараясь ступать как можно тише. Мы добрались до люка.

– Том! – прошептал я. – Том, ты здесь?

Он воздвигся над люком. Дети в испуге отступили.

– Всё в порядке, – сказал я. – Я его знаю. Это мой лучший друг, Том. – Я присел на корточки перед малышами. – Он очень большой и очень сильный. И никогда меня не подводил. Том покажет вам дорогу домой.

Дети вереницей поднялись на палубу, и Том повёл их к борту. Мы не знали, умеют ли они плавать, а потому решили не рисковать. Том первым спустился к воде и принялся курсировать до берега и обратно, перевозя каждого малыша на спине.

Я наблюдал за пещерой, дабы удостовериться, что нас не заметили. Я пытался сосредоточиться, но меня вдруг накрыли воспоминания, накатывая одно за другим, как волны. Том и Салли, мастер Бенедикт и Исаак, лорд Эшкомб и Симон Шателен. Все они… А вместе с ними возвращались и враги. Ворон из Парижа, культ Архангела…

Я замер.

«Культ Архангела», – подумал я.

– Кристофер, – донёсся шёпот из воды. – Кристофер!

Том окликал меня, ожидая, когда я отправлю вниз последнего ребёнка – голландскую девочку, маленькую, как наша Кроха.

Я помог ей спуститься по верёвочной лестнице и полез обратно наверх.

– Ты куда? – спросил Том.

– У меня есть идея.

Снизу донёсся шёпот Тома – достаточно, впрочем, громкий, чтобы я услышал:

– О нет!

К тому времени, как я вернулся к лестнице, Том поднимал последних детей по скале. Я поражался их мужеству.

В слабом свете пиратского костра я смутно видел вершину утёса, где Салли втягивала детей наверх и отправляла к Ситону вместе с Уизом. Я слез в воду и помолился. Ещё несколько минут, пожалуйста. Несколько минут – и мы сделаем невозможное… Но моя молитва осталась без ответа.

Добравшись до подножия скалы, я услышал стон на палубе.

– Быстрее! – прошептал я Тому, лезущему передо мной. – Пират приходит в себя!

Внезапно Том ахнул.

– Я забыл! – в отчаянии сказал он.

– Что забыл?

Вновь послышался стон. Со стороны пещеры раздался оклик. Вопрос.

– Его пистолет, – сказал Том, карабкаясь вверх со всей возможной скоростью. – Я оставил его на палубе, когда пошёл перевозить детей. Я забыл его забрать.

Я лез следом за Томом. Меня охватила паника, сразу сделав неуклюжим. Руки, пылающие от жгучего холода, скользили по снегу.

«Давайте же! – умолял я свои пальцы. – Работайте! Пожалуйста!»

Охранник у пещеры снова резко окликнул товарища. Пират не ответил, но на палубе послышалась какая-то возня.

Я рискнул оглянуться и с ужасом увидел, что пирату удалось освободиться от пут. Теперь он стоял у верёвочной лестницы, уставившись под ноги, где на палубе валялся его пистолет.

Я карабкался вверх. Том уже забрался на утёс и перевалился через край. Пират поднял пистолет.

Ещё несколько футов! Я карабкался. От пещеры снова раздался оклик – на сей раз охранник орал во весь голос. И пират на палубе ответил.

Крик!

Нас заметили!

Я лез вверх.

За спиной раздался щелчок, и у меня замерло сердце. Знакомые звуки – щелчок спускового крючка, стук курка, шипение воспламеняющегося пороха…

Пират выстрелил в меня.

Как же больно!

Словно копьё пронзило моё плечо – или кинжал, глубоко воткнувшийся в плоть. Меня повело, и я вдруг поскользнулся. Левая рука наливалась жаром и начинала неметь.

Грохот выстрела отразился от каменных скальных стен. Прозвучал в ночи так оглушительно, что его, должно быть, услышали даже в Лондоне.

В тусклом свете я увидел собственную кровь. Она оставляла яркий след на белом снегу – там, где я скользил вниз по утёсу. До меня донёсся горячий металлический запах, и я упал на песок, с трудом переводя дыхание, а эхо от выстрела ещё металось по бухте.