А Вован, вот, не успокоился.

— Слышь, мужики! — снова завёл шарманку он. — Выходи, да?Надо потолковать! Мы к вам с лучшими намерениями!

Тишина.

В конце концов Вован не выдержал.

— Довыё…сь! — пообещал он. — Спалим вместе с хатой и будьздоров!

С минуту другую реакции не последовало, видимо, шёл процессобдумывания угрозы. В конце концов её признали реальной, дверь предбанникаотворилась и на пороге появился Женька.

Я порадовалась. Мой бывший муж не ударил в грязь лицом передмужем будущим. Он не струсил, держался перед гоблинами вполне независимо и слёгкой развязностью спросил:

— О чем толковать будем?

Вован в подробности входить не стал, а только рукой махнул.

— Давай, — предложил он Женьке, — чисто конкретно выводисвоих.

— Зачем? — флегматично поинтересовался Евгений.

— Сядем ладком, пивка припьем, мы тут со всем своим. Слышь,ну точно, мы к вам с полным уважением, харч с собой привезли, угоститесь, еслине побрезгуете, а там и о делах побазарим.

Женька покосился на автомат, висящий на его плече, ипрезрительно гмыкнул.

— Да не боись, — успокоил его Вован. — На толковищеприехали. Была б нужда, всех бы давно положили. Вы нам ещё по ящику водярыдолжны.

— Это за то, что сразу не пристрелили? — мрачнопоинтересовался Евгений.

— Это за того вон чудилу, что с мешком на голове доходит. Онвас расстреливал тут, как куропаток. Что делали бы, кабы мы не прикатили?

Вдруг Мишель дёрнул меня за руку и шепнул:

— Пригнись.

Я так увлеклась разговором Женьки и Вована, что не заметилакак другой смышлёный гоблин достал из кармана миниатюрный фонарик и,направляясь в нашу сторону, пошёл по следу пулемётчика, отмеченному примятойтравой.

— Ох ни хрена себе! — воскликнул он, достигнув места, гдепулемётчик сложил оружие. — Ну, е-моё, он совсем гребанулся, этот придурок!

— Что там? — крикнул Вован.

— Да пулемёт, бля, в траве лежит!

Гоблин вернулся к костру и швырнул лязгнувший металломпулемёт неподалёку от его владельца. Вован посчитал, что событие произошлоочень вовремя и тут же обратился к Евгению.

— Ну что, видал? Пацан шёл делать из вас дуршлаги, говорювам чисто конкретно. Кабы не мы, изрешетили бы вас из этой дуревины.

Вован задумчиво почесал затылок и с лукавой ухмылочкойвзглянул на Евгения.

— Не, — заявил он, — меньше чем по два ящика водяры с носаза такую услугу не возьмём.

Я разозлилась: «Да что такое? Почему Вован с моим Женькойзаигрывает, как гомик какой-то? То гонялись, стреляли, вязали, а то вдругласковыми стали. Ничего не пойму.»

Однако Женька на контакт не пошёл и благодарностью непреисполнился. Он покосился на лежащего у костра пулемётчика, на его пулемёт ивежливо поинтересовался:

— Братва, вы отсюда не отвалите?

Вован крякнул и совсем ласково попросил:

— Пацаны, кончай кобениться, мы приехали мировую пить. Да,были у нас разногласия, но в прошлом они. Выходи, народ, потолковать нужно.

Евгений оглянулся.

— Пошли, — скомандовал он.

Из предбанника показались Даня, Тася и Пупс. Они двигались ккостру на полусогнутых. Шествие замыкал Архангельский, который изряднопоотстал. Он испепелял гоблинов грозным взглядом, но те приветливо емуулыбались.

Я с отвращением смотрела на то, как наши непутёвые мужьяскромно пристроились у пня и, будто кролики на удава, уставились на гоблинов.Лишь мой Женька к пню не присел и на гоблинов не смотрел, он сразу занялсяизучением пулемёта.

Гоблины же повели себя демократично, полезли в «Лендровер» идля начала выгрузили на поляну ящик пива и культурный чемоданчик. Справедливостиради нужно отметить, что они не обманули и действительно заявились со всемсвоим. На пень легли очень приличные закуски, у меня даже слюнки потекли.

«Пребывание в крапиве непредвиденно затянулось, — с грустьюподумала я, — от ужина не осталось и следа. И граф мой, наверное, проголодался.Ах, он по-другому, бедняга, собирался провести эту ночь.»

Я глянула на Мишеля и с удивлением обнаружила, что он и незамечает меня, так увлёкся происходящим на поляне.

«Чудо, а не мужчина, — порадовалась я. — Как никто умеетжить моими интересами. Мне фантастически повезло.»

А на поляне жизнь шла своим чередом. Выложив на пеньгостинцы, гоблины притихли, Вован же к столу, то бишь к пню подсел, крякнул иобвёл присутствующих жизнеутверждающим взглядом.

— Значится так, мужики, — решительно начал он. — Понимаем,что мы вам не ровня, вы дюже крутые, мы против вас пацаны, но что поделать,коль нам честь выпала с предложением к вам подрулить.

Я была потрясена. Открыв рот сидела, соображая, издеваютсягоблины или что-то задумали. Уж слишком витиевато заговорил Вована, даже непредполагала, что он способен так складно свои мысли излагать, если конечно этимысли его.

— Да что вы нам можете предложить? — мрачно поинтересовалсяЕвгений, игнорируя ласку Вована. — С вами, бандюгами, на джипе шаблаться дачестных людей по рёбрам пинать.

Вован хохотнул.

— Ну ты бля, даёшь! Насчёт честных людей, Астров, ты сильнохватил. Честные люди в тех местах, куда мы ездим, и по большой случайности невстречаются. Это я тебе, Астров, чисто конкретно говорю.

— А ты откуда фамилию мою знаешь? — удивился Евгений.

— Ну ты гонишь! — обиделся Вован. — Как вас не знать? Такиелюди! Слышь братва?!

Он на гоблинов своих оглянулся, те загалдели:

— Такие люди! Круто! Круто!

— Слышал? — кивая на гоблинов, спросил у Женьки Вован. — Иони понимают. Конечно, мы ребята неграмотные, но кое в чем тоже сечём. Вы наспростите, если когда что не так вышло, на то воля божья — нам платят, мывыполняем.

Тут я подивилась:

— Как они вольно божью волю трактуют.

Мишель откликнулся:

— Вообще ничего не понимаю, что это за люди? Чего они от мужейхотят?

Я удивилась ещё сильней: «А он-то что тут собрался понимать?И, главное, зачем? Вот увлёкся!»

В этом месте Архангельский решил встрять в разговор, простоудивительно, что он упустил из своих рук инициативу.