— Пацаны, — как-то неубедительно спросил он, — что-то неврубаюсь, вы к нам с чем?

Вован отвечал ему с поклоном:

— Господин Архангельский, мы к вам со всем своим уважением,я же про то вам уже базлал. Можно я буду вас по имени отчеству? — неожиданнопоинтересовался Вован и, не дожидаясь разрешения, продолжил: — Ты, ИванФёдорович, конечно, крутой, ну да и мы кое-что в жизни повидали, поэтомукаяться к вам пришли. Черт попутал и начальник дурак, сразу неправильную выдалкоманду, а теперь, когда разобрались, нас отдуваться послал, а мы людиподневольные. Хотите режьте нас, хотите ешьте, только не гоните.

— Что там происходит? — изумился Мишель.

— Цирк да и только, — ответила я. — Приколоться решилибратаны. Сейчас потешатся и приступят к прямым своим обязанностям.

— И что делать начнут?

Я пояснила:

— По рёбрам бить, будто они ещё что-то могут делать.

На поляне, думаю, так же мыслили. Мужья наши напряглись ипрощались со здоровой жизнью.

Даня, тот прямо заявил:

— Братва, бить приехали, бейте, а издеваться-то зачем?

Боже как обиделся Вован — вот же артист! Просто в землюзарыл свой талант.

— Да вы чё, мужики! — завопил он. — Да вы чё? Не верите?Иван Фёдорович? — он беспомощно посмотрел на Архангельского.

Тот робко поклонился и вставил:

— Можно просто Ваня.

— Спасибо, — тоже с поклоном отвечал Вован. — Тогда я ужвсех буду по имени. Ваня! Даня! Станислав! Вить! Да вы чё? Все, штоль, неверите?

Ваня тупо на гоблинов смотрел, Даня стеснительно пожалплечами, Тася резко заинтересовался просторами родины, то есть бросился изучатьво тьме леса и поля, Пупс пребывал в глубокой задумчивости и, скорей всего былдалеко от этой поляны. Один Женька решился ответить:

— Слышь, братан, если ты нас в команду свою вербуешь, тосразу могу сказать: от винта.

Вован, похоже, был потрясён таким заявлением — глазавыпучил, рот открыл.

— Не-е, мужики, тогда вы не поняли, — забубнил он. — Мы жене отморозки, чтобы вас в команду звать. Кесарю кесарево, а слесарю слесарево,это мы чисто конкретно понимаем. Мы же в вашем присутствии и не материмся, бля,и выражения чисто конкретно подбираем. Я, честн слово, аж взмок.

Здесь Вован обратился за помощью к гоблинам, точнее,пожаловался им:

— Базлал же пахану, что не гож я для переговоров, недипломат, так не же, послал меня.

Гоблины с сочувствием закивали, а Вован продолжил, ужеадресуясь к Евгению:

— Все в открытую, говорит, прям на пальцах господамразъясни, а я ж на кулаках да с «пушкой» всю жизнь привык, как тут на пальцах?Ещё пока не знал, кто вы такие, болтом себя чувствовал, а как узнал какая туткрутизна, клянусь, колени, бля подогнулись. «Не-е, — говорю пахану, — не пойду.Боюсь. Просто боюсь.» Так он заладил, иди да иди. Пришлось идти, куда деваться?Если вы, бля, не простите меня, зуб даю и даже два, утоплюсь в этой луже, — иВован на озеро кивнул.

Можно представить каково было после таких речей мне молчасидеть в крапиве. Страшно негодовала я. Эти мужья, эти лохи уши развесили ислушают как Вован моросит, в то время, когда дёргать со страшной силой должныбы. Лес рядом, машина есть, нет же, слушают как изгаляется над ними Вован, а онсейчас забавляться устанет и вломит им по пятое число…

Страшно я на недотёп наших злилась!

А Вован, между тем, продолжал «моросить», от чего Тася иДаня коченели, а Пупс все больше впадал в задумчивость. Архангельский вторичнопопробовал взять на себя инициативу.

— Братва, — сказал он, — вы или шутите, или ошиблись, мы некрутые.

— А то не крутые! — хлопнул себя по ляжкам Вован. —Нормальным мужикам такие бабки и не снились!

Тут Архангельского прорвало, наступил, можно сказать, насвятое.

— Да какие бабки! — возмутился он. — Мы и дело организоватьне успели, как вы наехали!

И Женька мой встрял:

— Уже третью закрываете тему!

— Третий бизнес рубите на корню! — поддержал егоАрхангельский и с чувством спросил: — Откуда у нас бабки? Дайте раскрутиться, апотом уж и подгребайте. Будет чем, так поделимся…

— Не, ну ты тормоз! — возмутился Вован. — Я тебе о бабкахтолкую! Шеф вам предложение делает!

Мишель почему-то взволновался, задышал у моего уха чаще игромче. И я встревожилась, потому что абсолютно уже не понимала ничего: илипереигрывает Вован или и в самом деле подъезжает с предложением. Если так,пропали наши мужья! Страшно представить в какое Вован их дерьмо втравит!

И тут из-за заоблачных высей на полянку вернулся наш умныйПупс и вежливо спросил:

— Какое, простите, ваш шеф делает нам предложение?

— Элементарное, — ответил Вован.

Он культурно расчистил пространство на пне, аккуратносдвинул в сторону гостинцы, смахнул со скатерти крошки и со вздохом сказал:

— Я, бля, как узнал, что вы такие крутые мужики, так прямопахану и выдал: «Ну ты, батя, меня подставил!» «Сам подставился, — говорит, —иди, не звери, поймут, простят.» Так вы уж, господа, меня простите.

С этими словами он, пот утерши, водрузил на пень чемодан ираспахнул его.

— Едрена корень! — ахнул Архангельский.

Остальные мужья молча привстали да так и застыли.

— Ваши! — гордо изрёк Вован.

Я занервничала, потому что никак увидеть не могла, что там втом чемодане. А Мишель мой достал из кармана… бинокль и спокойно, словно сидитв партере, нацелил его на чемодан.

— Что там? — нервно прошипела я.

— Деньги, — ответил Мишель.

Я выхватила у него бинокль и, конечно же, на чемоданнацелила. Ха! Деньги.

Баксы! Полный чемодан!

Поймала в бинокль своего бывшенького — Женька был впечатлен.Он нервно сглотнул слюну, беззвучно губами пошевелил и, наконец, хрипловыдавил:

— Мужики, вы что-то напутали.

— Ни хрена, — уверенно заявил Вован. — «Капуста» ваша. Вычто, не ждали?

Минуты на две воцарилось молчание. Затем Астров (все же онсамый сообразительный) спросил:

— И как эти бабки отрабатывать?

Вован растерялся:

— Отрабатывать? В смысле?