Джим вернулся к своему рулю и с выключенным двигателемвтолкнул его внутрь. Эдриан следовал за его задницей, паркуя Харлей и дергаядверь, закрыв ее за ними. Когда дневной свет был отрезан, Джим выключил мотор,вставая возле двери.

Чистый свежий аромат цветов вторгся в воздух. До такойточки, что его почти разрывало, хоть запах и был, возможно, прекрасным.

Ни он, ни Эдриан не сказали ни слова, занимая разные стороныгрузового пласта. Брезент они купили в Хоум Депот час назад, обеспечив себядесятком жестких шнуров, один за другим они освобождали группы крючков.Свертывая толстое синее покрытие, они раскрыли завернутое в пласт тело, скоторым они были столь осторожны…

Они покинули фойе банка, вскоре после того, как ярость Джимаразнесла все окна, и они прихватили с собой Эдди, без какой-либо борьбы с егостороны, по крайней мере, физической. После смерти тело стало легким, какперышко, словно вся критическая масса освободилась от кожи и костей, а то, чтоосталось позади было не более чем контурным рисунком того, что когда-то былоЭдди.

Джим не имел понятия, куда идти, но после на их путипоявился пес… и привел их к заброшенной трехэтажной высотке.

Оставив Эдриана и животное для защиты мертвого, Джимвернулся в гостиницу, собрал все их дерьмо и загрузил его в свой грузовик. Вернувшись,он припарковался в подземном гараже в паре кварталов, промелькнув в безопасноеместо, между других машин и мотоциклов, которые все еще были на Мерриоте.

В конце концов, он только что присел, а с учетом перерыва наЭдриана, потому как ему показалось, что парень выглядел так, будто он вот-вотразвеется.

В конце концов, им пришлось переехать, и он решил, что ихпереезд сюда был лучшим выбором в их непосредственно краткосрочной перспективе.Эдриан прошел мимо без комментариев, за исключением того, что, это вероятнобыло не очень хорошим знаком, он явно был все еще онемевшим, но что онсобирался делать, и что же было на той другой стороне? Библия скорее всего неоткрывала и половины из этого.

Джим схватил задние ворота, позволяя им упасть. – Ты хочешь…

Эдриан вскочил на ноги и снова прикрыл, ловко присаживаясьрядом с Эдди. Зачерпнув остатки, он отошел от кровати и подошел к боковойдвери. – Ты не мог бы открыть их для нас?

- Да, конечно.

С ведущим их снова псом, Джим подошел и открыл вход, а затемвсе трое поднялись по ступенькам лестницы. На вершине, он воспользовалсяотмычками, поработав над дверной ручкой в течении нескольких секунд, встал всторону, пока Эдриан входил внутрь.

Односпальная кровать была все в том же виде, как оставилуехав Джим с запутанной простыней после снов его последней плохой ночи здесь. Ида, деньги и ключ были все там же, где он их положил на прилавке кухонногостола. Диван все также находился под рамой окна, с тонко закрытой шторой. Ввоздухе смутно пахло сеном, но это не продлиться долго.

Не с Эдди вокруг.

Джим посмотрел на Эдриана, он знал, не было никакой причиныне использовать это место. Душа Маттиаса была навечно у Девины, так чтооставаться здесь не было никакой угрозы, а остальная часть специального отделабыла слишком занята перестановкой ради занятия руководящей должностиоставленной парнем позади себя. Кроме того, единственной проблемой Джимаявлялся его старый начальник.

Которого он подвел в последнем туре.

- Здесь есть узкий проход, - сказал Джим, подходя к кухне.

Рядом с холодильником, была узкая половинчатая дверца,ведущая на небольшую сокрытую площадь под карнизом крыши. Достигнув ее, онповернул голую лампочку и вышел наружу. Когда Эдриан присев, вошел в дом сосвоей ношей, Джим открыл один из ящиков кухонного стола и достал длинный нож.Он, не колеблясь, провел лезвием по своей ладони и прожилкам проникая под кожу.– Черт, - прошипел он.

Эдриан показался из узкого прохода. – Что ты делаешь?

Ярко-красные мерцающие капли падали на пол оставляя небольшойслед, когда он пошел туда, где был Эдди. По правде говоря, он не совсем былуверен в том, что здесь происходило, но его инстинкты направляли его, потягиваявперед и кладя свою ладонь окровавленной стороной на внутреннюю сторону двери…а также на само тело.

Прежде чем он от отвел свою капающую ладонь, он пообещал: «Яне оставляю павших солдат позади. Ты будешь с нами, пока ты не вернешься к намснова. Ставлю на это свою задницу».

Распахнув дверь, он посмотрел на Эдриана, подпирающего стенуи напрягся. Ангел смотрел на линолеум будто это были чайные листья… или карты..или зеркало… или, может быть, вообще ничего. Черт знает.

- Мне нужно знать, где ты…, - сказал Джим. – Ты хочешьостаться здесь с ним или же ты хочешь продолжать бороться? – Опухшие глаза поднялисьот пола.

- Это не должно было случится, так. Он бы справился с этимлучше.

- Из этого не выйдет ничего хорошего. Я не собираюсьудерживать тебя за руки в чем-либо. Ты скорбишь по нему, что – вполне можешьделать и вместе со мной. Но я должен знать, как ты это будешь делать?

Дерьмо, он, вероятно, слишком рано спрашивал об этом парня,все равно, что спросить его о том, что тот хочет на обед, и уж тем более о том,присоединится ли он к его бою. Но они не могли позволить себе роскоши пойти понасильственному пути исследуй-свои-чувства. Это была война. Когда Эдриан лишьчто-то пробормотал о том, как все это было «не так», Джим знал, что он долженбыл привлечь внимание парня.

- Послушай меня, - сказал он медленно и четко. – Девинасделала все это нарочно. Она забрала его у нас, чтобы мы потерпели трудностипотери. Это стратегия одиночной-изоляции. Меня от вас двоих… вас от мира. Этотвой выбор, будет она работать или нет. – Эдриан перевел взгляд к закрытойДжимом двери.

- Как такое… могло произойти так быстро?

Джим вернулся в свое прошлое, на кухню, которую он знал такхорошо, по кровавым сценам, которые он никогда не забывал: его мать умирая влуже ее собственной крови, сказала ему, чтобы он бежал так быстро, как толькоон может…

Он получил полный удар хлыстом от Эдриана, когда до негодошло ужасное осознание того, что зависело от поддержки небес или же ихпадения, что оказалось бы не просто бумажной записью, а роком.

- Произошел взрыв.

Долгий период молчания, затем мягкие удары по полу. Пес,остававшийся главным образом в стороне, захромал к Эдриану, и добравшись допарня, сел на боевые ботинки ангела, положив голову на его голени. – Я несумасшедший, - сказал, наконец, Эдриан. – Я не… кто-нибудь.

Это не изменилось, подумал Джим. Вопрос в том когдаизменится.

- Оставайся здесь с ним, - сказал Джим. – Я должен вернутьсяна поле битвы. Я не хочу оставлять ДелВеччио одного.