знал, наверное. Впрочем, чего бы он знал, он же просто пешка…

Айгюль в угаре упоминала мелькомбинат… Но никаких подробностей не сообщала. Я хочу предупредить их обоих, но не предупреждаю, потому что Ферик исчез с радаров и не выходит на связь. И Ферик, и Айгюль.

Ночь проходит беспокойно, я всё время просыпаюсь, поправляю одеяло на Наташке и подолгу ворочаюсь, пытаясь уснуть. Никаких нервов не хватит дождаться, когда это всё закончится.

День проходит по обычному плану. Правда сегодня он полон томления и ожидания. Больше всего меня тревожит пропажа продавца. И Ферик и Айгюль никак не проявляются. Хреновы конспираторы! Вот загремите на пятнашку, будет вам конспирация.

Около четырёх часов у меня в кабинете раздаётся звонок.

— Слушай внимательно, Бро, — скрипит голос с кавказским акцентом. — Айгюль и Ферик у нас. Если не хочешь, чтобы с ними случились ужасные неприятности, приходи через полчаса на третий склад Мелькомбината номер четыре, на Шмитовском проезде. И не вздумай никому об этом сообщить. Приходи один.

Я всё делаю не так, как требует голос. Первым делом я звоню Злобину.

— Нет, Егор! — категорически заявляет он. — Нет, ты слышишь? Ты туда не пойдёшь. Айгюль мы найдём и вытащим из этой передряги! Ты не смей даже думать об этом. Абсолютно исключено! Абсолютно! Подтверди, что понял меня!

— Нет, Леонид Юрьевич! Сделаем по-моему!

А второе нарушение — я еду не один, а с парнями.

Я командую сбор по тревоге и уже через пару минут сижу в головной тачке. Плевать, что от меня зависит будущее страны, всё что знал я уже рассказал, пусть выкручиваются сами. Плевать, что в моём-то положении я должен командовать из кабинета, а не мчаться, как Чапай на вороном коне. Плевать, что с моим-то опытом я должен мыслить трезво и не поддаваться эмоциям.

Плевать! Я всегда таким был, потому-то особых высот и не достиг в той жизни. Да и хрен с ними, с высотами. В пятьдесят с хвостиком уже поздно менять жизненные принципы, особенно те, которые считаешь самыми правильными.

Если не я, то кто же?

У мелькомбината здоровенная территория. Огромное серое здание элеватора мрачной махиной возвышается над округой. Главное найти место, куда надо ехать. Найти! Не заблудиться! От этого сейчас зависит очень и очень многое!

Мы проезжаем через железнодорожную колею и упираемся в металлические ворота с табличкой «Склад номер три». Витёк выскакивает из машины и тянет на себя одну створку. Она поддаётся. За ней и другая. Обе моих машины въезжают на территорию, нарушая все запреты.

Территория большая и пустынная, исчерченная железными колеями. На КПП никого нет… Да, хоть бы и был! Мы дерзко мчим напролом к большущему складскому зданию из тёмного кирпича. НРа нём большая цифра три и надпись краской на стене: «Ремонт».

Рядом стоит товарный вагон и раздолбанная тачка Мамуки, полученная в пользование от Гии.

Мы выбегаем из машины и… Собственно, кроме самого Мамуки с его дружбанами, здесь больше никого нет.

— Где Айгюль⁈ — спрашиваю я.

Все они ошалело на меня смотрят и пожимают плечами.

Твою дивизию!

— Она здесь была⁈

— Нет… Только вот он был…

Давид показывает рукой на тележку, дрезину, двигающуюся в нашу сторону.

— Сейчас подвезут, — кивает Мамука.

— Кто это⁈

— Здесь работает. Сказал, привезёт груз сейчас…

Это точно не может быть правдой! Твою дивизию! Кин-дза-дза какая-то! Мама, мама, что мы будем делать… Кинули тебя, умник, развели на пустом месте. Нет здесь никакого товара.

Подкатывает дрезина и упитанный немолодой дядя в просаленной робе кивает за спину:

— Забирайте.

Он выглядит совершенно спокойно и как-то отстранённо. Быстро пробегает по нам незаинтересованным взглядом и отворачивается. За его спиной в кузовке лежат четыре бумажных мешка.

Блин, а товар-то имеется. Я удивляюсь. Удивляюсь и по-прежнему мало, что понимаю.

Грузины хватают мешки и быстро перекидываю в багажник, а Мамука отдаёт дрезинщику жёсткиц пластмассовый дипломат.

— Это Кузьмичу? — уточняет он.

— А? — не понимает Мамука, и в этот момент раздаётся шум, двери склада распахиваются и оттуда вываливается группа хорошо вооружённых людей. Это спецназ. ЁПРСТ!

— Стоять! — раздаётся громогласный приказ. — Стоять! Поднять руки! Работает МВД!

22. Люди гибнут за металл

Чувствую себя так, будто оказался в сцене боевика. Лязг металлических ворот, топот и крики закручиваются в затягивающий водоворот, из которого невозможно вырваться. Кажется, будто нечем дышать, а сердце, как лодочный мотор, срывается с места и сразу набирает бешеные обороты.

Чувства обостряются и, в отличие от кино, я отчётливо различаю резкие порывы ветра и запах отработанного дизеля. Меня захлёстывает волнующее чувство опасности, а в ушах нарастает ритм адреналиновых ударов.

В общем, я, как конь вороной, едва не всхрапываю в предчувствии битвы. Не хватает пальбы, пламени пожарища и пепла, медленно попускающегося на головы. Ну, ещё воющее и улюлюкающее племя апачей на горизонте не помешало бы для усиления драматического эффекта.

А-лю-лю-лю-лю-лю-лю-лю-лю!

Чёрные солдатики, вырываясь из кирпичного здания склада, бегут, торопятся, берут в окружение обалдевшего рулевого дрезины, охреневшего и раскрывшего рот Мамуку с его братишками и меня, естественно, всю нашу преступную группу.

— Руки! — орут грозные чёрные рыцари. — Поднять руки!!!

Они орут не только это– они же воюют на стороне добра. Им можно. Спецназовцы матерятся, стаскивают с дрезины ничего не понимающего чувака, роняют Мамуку, тянутся ко мне, но я успеваю кое-что сделать. Кое-что предпринять. Кое-что очень своевременное и важное.

Я беру рацию, болтающуюся на тонком ремешке, перекинутом через плечо, подношу к лицу, нажимаю тангенту и спокойно, будто всё это меня не особенно касается, говорю:

— Погнали, Леонид Юрьевич.

И, чтобы не осталось никаких недосказанностей, добавляю:

— Первый, начинайте!

У меня вырывают рацию, заламывают руки, роняют на землю, но это уже не имеет никакого значения, потому что я слышу низкий, неровный, вибрирующий звук и грохот мощных моторов, раскручивающих огромные лопасти винтов.

Надо же, целых три вертолёта. И ещё три ГАЗ-66. И… надо бы ещё три чего-нибудь для ровного счёта, каких-нибудь три орешка для Золушки но, нет, кажется, это всё. Спецназ на спецназ. У-р-а-а-а! За Родину! За Сталина! За Брагина! У-р-а-а-а!

Разумеется, никакого «ура» нет и в помине, это всё лишь игра разгорячённого воображения. Враг окружён, оглушён, обескуражен. Медленно и неотвратимо шагает генерал-майор Злобин в полевой форме. Это моя карающая длань.

Всё просто, сделку эту я отдал на блюдечке