гулкую пустоту на том месте, где еще мгновение назад звучала и содрогалась жизнь.

О выставке «Повод к миру» в Музее стрит-арта 201

Многие люди будут благодарны Музею уличного искусства, который недавно открылся в Петербурге, за редкую возможность поменять атмосферу и почувствовать себя в кадре гениального фильма Антониони «Профессия: репортер». Чувство это не винтажного свойства. Не о тонкой страсти киномана думаешь, проходя через громадную арку из морских контейнеров и оказываясь в пустынном дворе, в пограничной зоне завода, где производство так же не дает о себе знать, как жизнь в южном городе, когда солнце палит во всю мощь.

Пустые промышленные залы, галереи из контейнеров, зиккурат трубы и пересекающая весь двор акведуком железобетонная конструкция. Впрочем, слово «акведук» зря вселяет мысль о спасении в сознание читателя: Павел Шугуров вписал в каждую бетонную опору высохший костяк. Атланты и кариатиды на Заводе слоистых пластиков возвращают себе жертвенный облик людей, заложников, узников. Черные сочленения тел друг за другом на полкилометра двора уходят в перспективу через волнистую гранитно-крошеную шуршащую почву и через небо, в нашем случае ясное на закате.

Поодаль стоит колонна «Библиотека» Константина Новикова в напоминание о культуре, которая существует в городе, но, кажется, очень далеко от угла шоссе Революции и Индустриального проспекта – огромной промзоны. Объемы книг венчают колонну капителью, но и деформируют ее, беспорядочно вылезая наружу, как кирпичи из развалин. А может быть, как скрытая под штукатуркой правда материала, как истинное содержание. На стене напротив входа во двор – символическая фреска группы Gandhi «Бабы новых нарожают». Мы на антивоенной выставке «Повод к миру» кураторов Михаила Астахова, Анны Нистратовой и Вовы Воротнева из параллельной программы Манифесты 10. Участники выставки – молодые художники из России и Украины. И это – их личные антивоенные манифесты, которые стали совокупным манифестом Москвы и Владивостока, Петербурга и Калининграда, Киева и Запорожья, Львова и Екатеринбурга и многих других городов.

Где еще может лучше проявить себя воля нового поколения, как не в арт-практике, которая по определению свободна от институтов-регулировщиков. Стрит-арт – искусство быстрого реагирования многих и повсюду, и оно сопротивляется централизованному распространению единомыслия. Вместе с тем понятно, что осмысленных действий, воплощенных в художественных образах, в уличном искусстве, как и в любых других видах производства искусства, не более пяти процентов. Выставка в Street Art Museum представляет настоящее отборное искусство, работает на кумулятивный эффект, собирая шедевры в мощный образ. Надо стараться сохранять шедевры не только в фотоархивах, где они утрачивают масштаб и поэтому теряют большую часть энергии. Почему брандмауэры или заводские цеха с фресками нельзя музеефицировать как средневековые соборы? Я не устаю сожалеть о том, что хозяева магазинов на Новосмоленской набережной замазали образцовое произведение искусства начала XXI века – стихотворение Бертольда Брехта «Дела в этом городе таковы». Вот бы эти замечательные граффити объявить филиалом Русского музея или Музея истории Санкт-Петебурга (SAM тогда еще не было). Поэтому разговоры о том, что музей стрит-арта – компромисс и бессмыслица якобы потому, что стрит-арт не подвергается музеефикации, идут от лукавого.

Если на территории SAM сохранятся «Столбы» Шугурова, фреска группы Gandhi, письмо Тимофея Ради, психоделические росписи Zigendemonic и Алексея Сергеева, он станет одним из лучших петербургских музеев, будет героем нашего времени. Пора также собирать графику: эскизы композиций, реализованных и нет, фотографии (пожалуй, лучшая фотосерия из того, что я видела в последнее время, – «Украина – пространство возможностей» Саши Курмаза), документацию, плакаты (в SAM, к примеру, экспонируется нарисованный на газетах плакат «Дым в руках не удержишь», равноценный Моору и Тоидзе).

Мастера стрит-арта, как и большинство современных художников, не ограничивают себя в материалах. Заводские залы обживают по-разному: Миша Мост под сводами – гигантской «Паутиной» из скрученных флагов; Иван Тузов – кафельной черно-белой мозаикой, в которой черный квадрат на белом фоне «пересобран» в знак черепа. Песочница посреди цеха, заваленная битым кирпичом и плиткой, грязным строительным песком и кусками цемента, – это инсталляция Исаака Кордэла «Следуй за лидерами». В ней разворачивается зрелище конца бюрократического микро-Вавилона. Там и сям из мусора, словно волны, возникают шеренги одинаковых человечков в белых рубашках с галстуками, которые, утопая среди развалин, демонстрируют абсолютную покорность и дисциплину своим в три раза более крупным вождям.

Фокусная точка выставки для меня – тетраптих Тимофея Ради, посвященный обыденной гибели солдат. Четверо в форме Великой Отечественной, узнаваемой, как «кирпич» хлеба, уходят от нас, но не вдаль, а куда-то вниз, скользя тенями по металлическим листам. Их образы сделаны из приклеенных на металл опаленных бинтов. Радя не акцентирует ни медицинский материал, ни агрессию огня (коктейля Молотова), в отличие от аналогичных ассамбляжей Бурри. Наоборот, он добивается эффекта нематериальности: тела – сгущения защитного тумана-пепла, который рассеивается без следа на постоянной металлического горизонта.

В пояснении Радя говорит:

В основе моей работы лежит снимок Александра Устинова. Фотография сделана в 1943 году, как я узнал позже, в Крыму. Солдаты форсируют залив Сиваш, Гнилое море. …Необходимо очень много фильмов и книг, чтобы рассказать эту фотографию. Мне вспоминается «Иваново детство» Тарковского, там много воды, и история про реку, которую каждому из нас суждено пересечь. Не могу сказать, что я в эту историю верю, но чувство братства и единства перед лицом бесконечной воды, линии горизонта и приближающейся земли мне понятно. Этому я верю, и я отчетливо могу представить себя на месте каждого из тех, кто сгорел, не вернувшись домой.

Надо сказать, что мой текст написан и для того, чтобы передать дальше эти слова.

Две пятерки галереи Anna Nova 202

В России время любят измерять сроками: император Александр Первый говорил, что отбыл на престоле срок рекрутской службы – 25 лет. Сразу же пожелаем галерее Anna Nova и ее создательнице Анне Бариновой многих императорских сроков. А два первых срока галереи различаются характером арт-директоров.

С 2005 по 2009 год галерею отстраивала Наталья Ершова. Ей нужно было создать репутацию в сильной конкурентной среде, и она сделала ставку на признанное и респектабельное искусство. Галерея работала не только как выставочный зал, но и проводила у себя светские вечера с концертами и показами моды. Здесь можно было встретить среди слушателей Леонида Десятникова, а среди исполнителей Алексея Гориболя, или на расстоянии вытянутой руки созерцать изысканный крой нарядов Олега Бирюкова. Наталья Ершова полагала, что в галерее, как в семье, должны быть художники разных возрастов, то есть исторических периодов. К