обижать отказом? День сегодня оказался прохладнее предыдущего, поэтому стол Светлана накрыла в доме, а не в беседке. Она сварила очень вкусную солянку, потушила в духовке курицу с мини-картофелем, приготовила оливье с языком и испекла фирменный яблочный пирог, цветаевский, как она его назвала, уверяя, что рецепт этого пирога изобретен знаменитой поэтессой.

Разговор за столом, естественно, крутился вокруг последних событий. Лика и Антон рассказывали все, о чем смогли узнать, Светлана ахала и прижимала к груди полные руки в милых ямочках, Николай крякал и налегал на наливку домашнего, разумеется, приготовления, которую его хозяйственная жена делала из растущей на участке черной смородины.

Лика озиралась по сторонам. Ей все казалось, что вот-вот в кухню зайдет дед, подмигнет ей, как делал всегда, сядет на свое законное место во главе стола. Странное ощущение, что она наконец дома, куда вернулась после долгого-долгого отсутствия, не отпускало. Что за магия места! Много лет она не вспоминала этот дом, всю свою жизнь здесь, как будто боялась прячущихся в глубинах сознания чудищ, способных вырваться и сожрать ее всю, целиком.

Сейчас чудища жалобно скулили в намордниках. Они оказались совсем нестрашными. А окружающая ее атмосфера – теплой и доброй. Лика была здесь на месте. Собой. Среди своих. И это ощущение наполняло ее какой-то невиданной доселе легкостью.

– Ой, Светлана, – вдруг вспомнила она. – Я же нашла фотографию Кати Панфиловой. Вы сказали, что сейчас ее и не узнали бы, мол, видели только совсем юной девушкой. Вот я и попросила у… В общем, нашла.

Она чуть не проболталась, что фотографию дал ей Влад. Но видеть сбежавшего из-под домашнего ареста Влада она никак не могла. Не рассказывать же соседям, что они с Антоном половину суток скрывали беглого преступника? К счастью, соседка не обратила на ее оговорку никакого внимания.

– Ой, покажи, – оживилась она, вытирая руки о передник.

Бабушка делала это тем же жестом, перед тем как взять что-то важное. Письмо от сына, Ликиного отца, которое дед забирал из почтового ящика, возвращаясь с работы, газету, в которой он считал необходимым показать ей какую-то заметку, рецепт, выписанный доктором Ермолаевым. Как будто, переселившись в этот дом, Светлана переняла бабушкины повадки и манеру вести хозяйство. Царское варенье, да. У Лики вдруг навернулись слезы на глаза, такой острой оказалась тоска по бабушке.

Она потыкала пальцами в телефон, выводя на экран фотографию, скинутую накануне Владом, протянула Светлане. Та бережно взяла чужой гаджет, стараясь не прикасаться к экрану, потянулась за очками, водрузила их на нос и внимательно уставилась на изображение.

– Красивая, – сказала она с легким напряжением в голосе. Чем было вызвано это напряжение, Лика не знала, но оно ей отчего-то не понравилось. – Вы же с ней ровесницы были, да?

– Она на год младше, – пояснила Лика. – Но я не такая красивая, да.

В этих словах не было ни самоуничижения, ни кокетства. Она просто констатировала факт. Очень похожая на старшую сестру Регину, Катя была действительно очень красивой женщиной. Точнее, ослепительной и яркой, не то что словно сотканная их полутеней и пастельных полутонов Гликерия Ковалева. Их даже сравнивать было нельзя, насколько они были разными. Если оперировать категориями стихий, то Катя – огонь, обжигающий, бесконтрольно распространяющийся на огромные территории, выжигая по дороге все живое, а Лика – вода. Текучая, прохладная, освежающая в летний зной. Как вода может завидовать огню? Кроме того, столкнись они в неизбежной схватке, понятно, кто победит.

От того, что такие глупые мысли лезут в голову, Лика даже засмеялась тихонько.

– Не говори глупостей, – фыркнула Светлана. – Ты тоже очень красивая. Просто у тебя красота другая. Не режущая глаз. Эта Катя – как змея. Те тоже очень красивые, только приближаться опасно и в руки брать не стоит. А вы знаете, я ее раньше где-то видела. Точно. Видела.

– Ну, она же в Сестрорецк вернулась. А город хоть и не маленький, но все равно встретиться можно. В магазине, в больнице, в аптеке или в парке. В общем, нет ничего странного в том, что вы могли встретиться.

– Нет, – подумав, сказала Светлана. – Я ее видела не в Сестрорецке. Скорее в Питере. Вот только при каких обстоятельствах, не помню. Вот ведь память дырявая стала.

– Да не важно это, – утешил ее муж. – Видела и видела. Какая разница?

– Да мучиться теперь буду, пока не вспомню, – с досадой проворчала женщина и вдруг хлопнула себя по лбу. – Варенье. Варенье же забыла в розетку положить. То самое, царское, к чаю.

Она вскочила из-за стола и засуетилась, наводя идеальный порядок. Разговор свернул куда-то в сторону. Они заговорили о невиданном в этом году урожае яблок, который предстояло весь переработать. Компоты, варенья, замороженная начинка для будущих пирогов, сидр и свежий яблочный сок ждали своего часа. Да, у бабушки тоже никогда ничего не пропадало.

Выпив чаю и поблагодарив за обед, Антон и Лика ушли домой. Он вернулся к работе, а она легла на диван в гостиной и моментально уснула. Проснулась, когда часы показывали без пятнадцати восемь вечера. Голова была тяжелой, во рту сухо. А вот не надо спать на закате солнца, неполезно это. Бабушка всегда будила деда после семи, если тот вдруг засыпал не вовремя.

Лика потрясла головой и отправилась на поиски Антона. Тот сидел в своем кабинете и увлеченно стучал по клавишам компьютера.

– О, проснулась, соня!

– Да, чего-то я разоспалась. Ты скоро?

– Разоспалась, потому что организм таким образом сбрасывает напряжение, – назидательным тоном ответил он. – Освобожусь через полчаса. Ты как? Не заскучаешь?

– Ужин пока приготовлю, – благонравно ответила Лика. – И маме с папой позвоню. Они меня, наверное, совсем потеряли. Им, конечно, невдомек, что у нас тут происходит, но успокоить их все равно надо.

– Заверь своих родителей, что у тебя все хорошо. Нынче и навсегда, – сообщил Антон. – Потому что теперь я за тебя отвечаю!

– Прекрасно, так и сделаю. – Лика подошла, чмокнула его в затылок и тут же ретировалась, чтобы не отвлекать от важной и нужной работы.

У мужчины нельзя виснуть на шее. Ему нужно давать свободу, особенно когда речь идет о любимом деле. Так всю жизнь вела себя бабушка по отношению к деду, и мама по отношению к папе тоже. Женщина – важная часть жизни, но не вся жизнь. И это не обидно, а хорошо и правильно. Если женщина занимает собой все пространство, вытесняя из него кислород, то рано или поздно мужчине становится нечем дышать. А в нехватке кислорода мозг погибает. Начинаются необратимые изменения. Ничего хорошего это не сулит. Никому.

Ретировавшись на кухню, Лика приготовила легкий ужин. После