она прислушалась к себе – не приносило боли. Все правильно. Так и должно быть. Когда Викентию плохо, больно и страшно, он предпочитает, чтобы рядом была жена, а не любовница. А ей, Лике, в такой ситуации лучше, что с ней рядом Антон Таланов, которого она когда-то видела сидящим на горшке. И будет готова увидеть снова, если понадобится, вот только пусть лучше окажется, что не надо.

– Викентий, расскажи, как это произошло, – попросила она торопливо. Нужно успеть все выяснить до того, как вернется Татьяна. – Что случилось после того, как я ушла?

– Я позлился немного, что ты бросила меня одного, но потом поужинал. Пришлось съесть две порции пельменей, и твою, и мою. Дальше я выпил чай, лег на кровать и включил телевизор, чтобы скоротать время, пока ты не вернешься, и сам не заметил, как уснул.

Так, понятно. Вечером Викентий не звонил ей, потому что вырубился после долгой дороги.

– А дальше?

– Дальше я проснулся в районе одиннадцати. Удивился, что тебя еще нет, захотел пить. Встал, взял бутылку воды со столика и залпом ее выпил. Эти пельмени были довольно тяжелые, так что пить хотелось зверски, а чая в чайнике не осталось. Со второй бутылкой воды я вернулся в кровать. Решил, что подожду еще полчаса и позвоню тебе с вопросом, когда ты планируешь возвращаться. Я даже начал беспокоиться, если честно.

Вот как! Викентий о ней беспокоился, а она в это время занималась любовью в доме Антона Таланова. У Лики вспыхнули маковым цветом щеки, так ей стало неудобно.

– Потом у меня начались какие-то неприятные ощущения в грудной клетке. Я попил еще воды, а потом стал задыхаться и через какое-то время потерял сознание. Пришел в себя здесь, в больнице. Я сначала думал, что отравился пельменями, но потом приходила следователь и сказала, что в бутылке с водой была растворена какая-то медицинская гадость. Лика, она говорила, что тебя хотели отравить. Во что ты вляпалась, скажи на милость?

– Долго рассказывать, – уклонилась она от ответа.

Впрочем, от необходимости отвечать ее спасла вернувшаяся в палату Татьяна Леонтьева, при виде Гликерии Ковалевой изрядно скисшая. Поверила в версию про командировку или нет? При виде жены Викентий посветлел лицом.

– Танюша…

– Здравствуйте, Татьяна, – поздоровалась Лика. – Рада, что у Викентия все хорошо и что вы смогли так быстро приехать. Кстати, познакомьтесь. Это Антон Таланов. Мой… друг.

Пауза перед словом «друг» была замечена обоими супругами Леонтьевыми. На щеках Татьяны вспыхнул румянец, видно было, что информацию она восприняла с облегчением, но и с любопытством тоже. Она рассматривала Антона, прикидывая, сколько ему лет, стараясь делать это незаметно. Получалось не очень. Викентий же сердито сжал губы. Ему происходящее явно не нравилось.

– И сколько же вам лет, молодой человек? – спросил он. Даже присутствие жены не остановило.

– Двадцать восемь, – ровно ответил Антон.

– И при каких обстоятельствах вы познакомились с Ликой?

– Мы с Лушей знакомы с детства, – голос Антона был все так же безмятежен. – Наши бабушки и дедушки соседствовали и дружили.

– Господи, да когда она оканчивала школу, вы еще под стол пешком ходили! – Викентий с трудом держал себя в руках.

Лика вдруг вспомнила, какой он ужасный собственник. У него и в бизнесе получалось, потому что он все и всегда прибирал к рукам, не давая остальным ни малейшего шанса. Интересно, по итогам одной-единственной встречи с отцом Антона ей кажется, что Илья Таланов совсем другой. Но строительный бизнес у него покруче, чем у Леонтьева. Значит, не в стяжательских талантах дело.

– Когда Луша оканчивала школу, мне было девять лет. – Антон был сама любезность. – Так что под стол я уже не пролезал. Я рос довольно высоким мальчиком. И к тому моменту она уже сюда не приезжала.

– Почему он зовет тебя Лушей? – требовательно спросил Викентий у Лики. – Что это еще за собачья кличка?

– Меня так бабушка с дедушкой звали, – пожала она плечами, – а вслед за ними и все соседи в Сестрорецке. Если тебе не нравится, то это твои проблемы.

– Мне не нравится, – быстро согласился Викентий. – Но почему-то твои проблемы становятся моими. Во что ты тут влезла? Почему меня отравили?

– Полиция разберется, – сказала Лика и встала. Жизни Викентия ничего не угрожало, а все остальное, связанное с ним, ей вдруг стало совершенно неинтересно. – Я рада, что ты поправляешься. И это здорово, что ты не один. Татьяна – вы огромная молодец!

– Я привезла специалиста из Центра Алмазова, – поделилась Леонтьева. – Он сейчас знакомится с медицинской документацией. Викентия или переведут туда, или отпустят долечиваться домой. В любом случае сегодня-завтра мы отсюда уедем.

– Отлично, – согласилась Лика. – Я останусь тут до конца… – Она чуть не сказала «отпуска», но вовремя поймала себя за язык. По ею же придуманной легенде они тут в командировке. – …следующей недели. Закончу все дела, а потом приеду домой и напишу заявление об увольнении. Викентий, я говорю это сейчас, чтобы у тебя было время подумать, кому мне передавать дела. Понимаю, что сейчас не самое лучшее время, ты еще слишком слаб, но думать-то ты точно можешь.

– Увольняешься? Почему? Зачем?

– Я получила выгодное предложение по работе, – сказала она. – Такое, от каких не отказываются.

– Предложение о работе? От кого?

– От генерального директора «ПитСтройТреста» Ильи Таланова. Он расширяет свой офис, и ему требуются финансисты с опытом.

– От Таланова? – услышав фамилию человека, бизнесу которого он завидовал, Викентий побагровел, потом побледнел, глаза его налились бешенством. Лика видела, что он еле сдерживается. – Так, может, ты и в койку к нему успела залезть, а? Иначе с чего такие преференции?

Она не успела ответить.

– Я вам сейчас в морду дам, – тихо и очень вежливо сказал Антон. – И не посмотрю, что вы в какой-то степени пострадавший. Илья Таланов – мой отец. А Луша – моя будущая жена. И оскорблять их обоих безнаказанно у вас, дражайший, не получится.

И у Викентия, и у Татьяны, и у Лики отвисли челюсти. Будущая жена? Это еще что за новости?

– Ты до тридцати шести лет никому не понадобилась, чтобы взять тебя в жены, так теперь решила опуститься на уровень детского сада? – спросил Викентий язвительно.

Теперь Лике захотелось самой дать ему в морду. То есть в самодовольное, лоснящееся, немного осунувшееся за последние экстремальные сутки, но все еще довольно упитанное лицо.

– Пойдем. – Антон потянул ее за руку, не дав реализовать внезапно возникшее желание, и они покинули больничную палату, чувствуя два горящих взгляда себе в спины.

– Куда теперь? – спросила Лика, не глядя на Антона, когда они очутились на улице.

Отчего-то ей было очень неловко, поэтому она и нацепила на