Я повернулся к Толику и что есть силы, пнул его по яйцам. Толик сделал шаг назад, я промахнулся и упал в свою собственную мочу. Я был жалок. Они опять заржали.

- Ты нас не боишься? - язвительно спросил Ефимов.

- Нет, не боюсь - соврал я. - На твоем месте, - я указал подбородком на его болтающийся член. - Я бы постеснялся показывать кому бы то ни было такой пупырышек. Если бы у меня был такой малыш, то я бы сам давным-давно застрелился.

- Убей его, - сказал Ефимов брату, засовывая в штаны свои причиндалы.

Тот наклонился ко мне, занес ружье, и что есть силы опустил приклад на мою челюсть. Жуткая боль, хруст, тьма.

Мой ангел-хранитель скорее походил на монстра, чем на птицу небесную. У него были выпуклые глаза, как у хамелеона, с точками посредине, лицо, обезображенное глубокими складками, горб, из которого росли покрытые чешуей крылья и опухшие руки с неровными ногтями. Он держал посох с огромной раковиной вместо наболдажника. Он очень старался, бил крыльями так, что чешуя разлеталась в разные стороны, размахивал посохом, так, что раковина гудела при каждом взмахе, кричал и вращал глазами. Он делал все, что мог.

Наконец, ему что-то удалось, и я увидел свет. Вначале просто свет, потом размытый силуэт, который постепенно приобретал форму и резкость. Я открыл глаза. Надо мной склонился Никита Прокопьевич, врач из реанимации. «Если его опять разбудили среди ночи, то он вполне может подмешать мне в стакан какую-нибудь гадость», - подумал я и опять провалился во тьму.

В следующий раз я очнулся на боку. Передо мной на табуретке сидела мать, увидев, что я открыл глаза, она вскочила, наклонилась ко мне и что-то радостно сказала сквозь слезы. В ногах на кровати сидела Галя, она тоже встала и, обняв мою мать за плечи, склонилась, задев мой лоб волосами. За моей спиной кто-то совершал непонятные процедуры с моей задницей, потом меня повернули на спину, мне стало больно, и я опять отключился.

Как следует слышать и соображать я начал только на четвертый раз. Перед этим была ночь, а когда наступил день, я увидел Серегину небритую рожу. Он сидел около тумбочки, но, увидев, что я открыл глаза, лихо подрулил ко мне на инвалидной коляске.

- Ты меня слышишь? - спросил он.

Я хотел сказать, да, но не смог, рот не открывался.

- У тебя челюсть в трех местах сломана, - сказал Серега. - Просто кивни головой.

Я кивнул.

- Ты чуть не сдох, они на тебе ни одного живого места не оставили - с оптимизмом сказал он. - Очень всех напугал. Меня как раз переводили в отделение, когда тебя привезли. Я попросил, чтобы оставили с тобой. Сгоняю к Прокопенко, скажу, что ты начал соображать.

Он уехал, и сразу вошла Галя.

- Привет, - сказала она.

Я кивнул.

- А я познакомилась с твоей мамой, она сейчас у тебя дома, варит бульон, но скоро приедет. Ты пока кушать не сможешь, только бульоны да жидкие каши, - она неловко улыбнулась. - Твоя мама - очень хорошая женщина.

Галя взяла меня за руку. Я от счастья захлюпал носом, как последний придурок. Влетел Серега, он что-то крикнул с порога, но, увидев наше настроение, уехал в свой угол.

Мы сидели, взявшись за руки, потом я уснул.

В следующий раз, когда я проснулся, в комнате никого не было. Я очень долго лежал счастливый и наслаждался светом, пока не вошел полковник. Следом за ним въехал Серый. Полковник был в белом халате, из-под которого выглядывала форма. Он скромно сел напротив и нежно посмотрел на меня.

- Как ты? - спросил он.

- У него челюсть в четырех местах сломана, - хвастливо заявил Серега. - Он говорить пока не может.

- Я сам участвовал в задержании, - сказал полковник. - Эти скоты валялись у меня в ногах, умоляя, чтобы их не били. Поверь, им было больно.

Я благодарно кивнул.

- А как вы узнали? - спросил Серега у полковника.

- Нам ребята из наружки сообщили.

- Из какой наружки? - продолжал любопытствовать Серый.

- За Чебоксаровым было организовано наружное наблюдение, сразу, как только он вышел из милиции, - почему-то официальным тоном ответил Спарыкин.

- Вы что пустили за ним соглядатаев? Зачем? - удивился Сергей.

- Вначале он был на подозрении, а потом, когда его алиби было доказано, появилась версия, что убийца - кто-то из близкого окружения Игоря, и мы пустили в его кругах парашу, что Чебоксаров видел и может опознать убийцу. На похоронах наши люди довели эту информацию до всех присутствующих. Мысль у нас была такая, что убийцы, узнав о наличие свидетеля, выйдут на Чебоксарова с целью его устранения. Время показало, что наши выводы были правильные, и эта схема сработала, - полковник улыбнулся. - Правда, мы их чуть-чуть не проворонили.

- Все это время вы за ним следили? - поразился Серега. - Охраняли, что ли?

- Ну да, - согласился Спарыкин. - За ним шли все время до подъезда, оставляли только на ночь, когда он заходил в квартиру, а потом, в шесть утра начинали снова. Если бы мы не делали перерыва ночью, то мы бы, скорее всего, поймали их раньше, по крайней мере, на том эпизоде, когда Ефимов, разбивал его машину.

Я слушал с большим интересом, как-то не верилось, что все это говорится обо мне.

- То есть вы вели его до подъезда? - спросил Сергей.

- Да.

- А если бы его убили в подъезде?

- Мы бы все равно взяли их на выходе, - пояснил Спарыкин.

«А как же я»? - мелькнула у меня мысль. То же самое подумал Серый. Он присвистнул, но промолчал.

- Если вы не заходили в квартиру и дом, то как ваши люди узнали, что там происходит избиение? - полюбопытствовал мой друг.

Полковник усмехнулся.

- С этим вообще интересная ситуация. В первую ночь, когда Коля ночевал за городом, один наш любопытный сотрудник решил посмотреть, все ли там в порядке. Инструкции такой у него не было, но и вести себя таким образом ему не возбранялось, - Спарыкин еще раз загадочно улыбнулся. - Так вот он подошел к дому и в одном из окон увидел этих ребят, занимающихся любовью.

Я был благодарен полковнику за мягкость, он как будто бы почуял, что мне было бы неприятно, если бы он назвал наше занятие грубым словом.

- Он позвал напарника, и они довольно долго любовались вашими выкрутасами, - посмотрел он на меня.

«А это - уже извращение», - подумал я.

- Мало того, они рассказали эту историю в самых ярких красках своим сменщикам, и те тоже решили проявить любопытство. Они выждали немного, а затем пошли к дому, благо, что на заднем дворе забора не было и в помине.

- Ну? - проявил нетерпение Сергей.

- И все увидели. Вначале не поняли, какой-то мужик, бегал по залу с оголенными гениталиями, думали - групповик или извращение какое, а потом, когда врубились, сами брать побоялись, вызвали подкрепление.