— Слушай, не будь занудой, дай помечтать.

— Так это она грохнула журналюгу, да? — спросил Павел, почесываясь на раскладушке. — Жаль, симпотная девка! И Жеке понравилась, да, Жека?

— Цыц! — возмутился тот и с испугом на меня воззрился.

— Успокойся, я не ревную.

— Чего это вдруг? — заржал Павел. — Что с тобой? Ну верняк, инопланетяне вселились!

Я вздохнула, представляя, как Самойлов будет вести прием пациентов с лексиконом тринадцатилетнего подростка, и ответила:

— Повзрослела, как я уже говорила тебе. Кстати, кому-то тоже не мешало…

— Да, Жека, тебе бы не мешало повзрослеть, как Катька сделала! — не понял меня друг или сделал вид. — А то ревнуешь ее направо-налево, к каждому столбу!

— Не к каждому столбу, а пока только к тебе. И у меня есть все основания — вы без меня в кино повадились ходить.

— Нет, Паша, — ответила я таки на поставленный вопрос, — я не думаю, что Вера убила Доброву. Видели, каким взглядом она одарила одного из мужчин?

— Жеку-то?

— Ну успокойся, Господи, не Жеку! Вы не видели, как за нами наблюдали с соседнего столика?

— Если ты про Михаила, то я видел, — кивнул Логинов, доказывая, что он все-таки не менее наблюдателен, чем я. — Ревность в его глазах читалась четко.

— Да, именно про него. Так ты не подумал, отчего он ревновал, глядя на вас с Верой? Он же именно с вашей пары глаз не сводил, Света с Пашей ему были, грубо говоря, до фени.

— Ясно почему. Только я не по этой части!

Я хихикнула.

— Да нет, Женя, как ни прискорбно тебе это будет услышать, но Михаил ревновал не тебя.

— Нет?! Ты уверена?

— Да, он ревновал Веру. У них явно роман.

— Почему она тогда флиртовала со мной? — прозвучало это почему-то так, будто Логинов обижен или как минимум разочарован.

— Вот уж не знаю, — пришлось сознаться мне. — Или они поругались, или он ее приставил к тебе по той же причине, по которой я тебя приставила к ней — информация.

— Ах так! — Женька даже вскочил. — Ну я сейчас вытрясу из него…

— Да погоди ты! Не горячись. Нужно обдумать.

— Боже, я вас не узнаю! — веселился Паша на раскладушке. — Вы поменялись телами, что ли?

— Нет, я выросла, а он нет! Мужики перестают расти в двадцать пять, ты не слышал об этом? Ты же врач в конце концов!

— Слышал. Блин, жрать охота… — Паша опять почесался, теперь в районе пуза. Как будто желудок начал зудеть от голода, а Паша пытался угомонить этот зуд данным телодвижением. — Скоро там завтрак?

Глянув на часы, я ответила:

— Скоро.

— Ладно, что ты предлагаешь делать? — спросил Женька, немного успокоившись. — Это же все-таки твое расследование.

— Экспромт, — широко улыбнулась я. Когда не знаешь, что делать дальше, импровизируй! Это мое жизненное кредо.

Через час мы трое вышли из номера, держа курс на столовую, и застали такую картину: двери открываются, входят фельдшеры, а на улице у входа стоит карета скорой помощи. Михаил подбегает к ним и ведет куда-то.

— Что случилось? — спросила я.

Он отвечал на ходу:

— Дяде Вене стало плохо с сердцем. Брат у него умер, нам позвонили!

В мгновение ока мы остались в холле одни. По всей видимости, Вениамин Кротов находился в своем кабинете, когда получил дурные вести, и именно туда Миша провожал фельдшеров. Поговорить с ним пока не удастся.

— Бедный мужик, — сказал Женька, — происшествие за происшествием! Позвоню-ка я отцу, отчитаюсь о промежуточных итогах и доложу о том, что случилось. Пусть он потом по-дружески перезвонит.

Логинов вышел на крыльцо, благо что был одет в теплую байковую рубашку, а мы с Пашей отправились дальше — в столовую.

Света сервировала столы, будто ничего не случилось. Увидев Пашу, зарделась.

— Йогурты есть свежие, много разных вкусов, — зашептала она, остановившись у нашего стола. — Какие желаете?

Хоть и говорила во множественном числе, но смотрела только на Павла, посему ответил только он.

— Клубничный в тот раз был очень хорош. Ну и персиковый, если есть. А вообще, я бы не отказался от черничного еще.

— Есть еще с киви и банан-яблоко.

— Да, эти тоже неси! Спасибо!

Света заулыбалась, положила свежие булочки в нашу корзинку на столе и ушла к другому столику. Сегодня был аншлаг: и Плотников с барышней, и Галина с внучатой племянницей, и какие-то новые лица. Только малолетнего блогера не видно, но он, наверно, еще спит. Вероятно, дело в том, что мы впервые пришли к самому началу завтрака.

До возвращения Логинова и Светланы с йогуртами и омлетом мы спорили о том, что означала фраза «потом по-дружески перезвонит». Паша утверждал, что имелся в виду звонок с соболезнованиями, Женька просто хотел предупредить отца о горе, которое постигло его друга, а я была уверена, что отец Женькин выяснит детали, как близкий друг, и перезвонит уже сыну с отчетом.

— Какая ты циничная, Катюха, — возмущался на меня приятель, — никак не могу привыкнуть к тебе!

— Радуйся, что тебе и не нужно.

— Фу какая! — дал мне Самойлов еще более короткую характеристику.

Фу и фу. Наплевать.

Светлана вернулась раньше моего ненаглядного. На подносе была целая орава разноцветных йогуртов. Люди стали на нее оборачиваться, любопытствуя, кому это несут.

Поставлено все это было перед Павлом. Ну да, как я поняла вначале, у нас обоих спрашивали для вида, на самом деле лично мне никто ничего не собирался приносить, окромя стандартного омлета.

— Светочка, ты сама-то покушала сегодня что-нибудь?

Неожиданный нежно-заботливый тон меня поразил. Никогда не слышала, чтобы Павел так разговаривал. Даже с Юлькой.

— Ой, некогда мне, Паш…

— Ну присядь, поешь… — Самойлов даже выделил один йогурт Свете, правда глубоко и печально вздохнул, когда пододвигал его в ее сторону.

— Паш, — спросила я, — сколько костей у человека?

— Двести восемнадцать.

— А если их все переломать, что будет? — Паша в недоумении пополам со страхом воззрился на меня. — Ну ладно, не отвечай.

— Бедный Жека…

— Почему бедный? Я ж не на нем собираюсь экспериментировать.

Павел подавился начатым клубничным йогуртом.

— А на ком?

— Ну, попадется мне как-нибудь прохожий в темном переулке… — мечтательно произнесла я.

Короче, Светочку очень быстро сдуло с нашего стола: она тут же вспомнила, что должна работать.

— Вот что ты за человек, Катюха! Вот бесит тебя, когда у другого все хорошо, да? Как с ней поговорю, так сразу настроение поднимается!

— Только ли настроение? — повредничала я, опустившись до пошлостей, но тут вернулся Женька, и тему пришлось сменить. — Как отец?

— Нормально.

— Жека, вот ты мне разъясни, глупому наивному человеку… — начал Самойлов пересказывать наш с ним спор, и в конце задал интересующий его вопрос: — Какая версия верна? Катькина или моя?

Логинов даже заморгал от удивления.

— Боже, в какое общество я попал, — по традиции сказал он. —