Мир… Созданный нами.

Меня будто молнией прошило.

– Шааф! – заорала я, раскрывая крылья. – Ты меня слышишь, я знаю! Ты ведь наш!

“Ваш, моя златокрылая хозяйка”, – тихо промурлыкало в самом сердце.

Я моргнула и оглянулась – за моей спиной, будто два солнца, ослепительно сияли золотые крылья, без всяких пятен и разводов.

Так красиво, но бессмысленно, если мир погибнет.

Но если всё это правда, если эта дурацкая книжка оказалась вовсе не сказкой, значит…

Аши! – я вспомнила, где слышала это имя. – Аши это дочка Творца. И Тим – его внук, получается, а Хварно – та самая сила за которой бесконечно охотится его… Враг. Ахриман. Анхра Майнью.

– Покажи мне… покажи … врага, – сглотнув, попросила я… кота.

Кота… как же. Не кота, а наш маленький мир!

“Смотри”.

И я увидела, как на белой набережной собираются люди. Они в ужасе смотрели в небо, но с надеждой указывали вперед – туда, где в воздух поднималась крылатая фигура в белом.

Длинные черные волосы развевались в порывах ветра. Белое больничное одеяние почти не отличалось от обычного парадного мундира. За спиной командора мерцали белые крылья, но порой, казалось, что они чернее ночи. Как и залитые тьмою глаза.

По смуглым щекам красивого лица тянулись вниз дорожки черных слез, они катились дальше, пачкая белую одежду…

Но люди не видели этого, надеясь, что монстр принесет им спасение.

А меня затрясло, не к месту нахлынули воспоминания. Он же целовал меня! Боги! Я ведь поверила ему в какой-то момент. Действительно… поверила в его чувства…

“У сущности, им владеющей, нет чувств, только жадность и жажда. Спокон веков он охотится за силой Творца, разрушая любой порядок, миры, жизни. А ты, девочка-ива, приняла в себя огонь творения, Сиятельное Хварно, ещё тогда, когда спасла мальчишку из самолета. Теперь ты – самое сладкое лакомство для Ахримана. Но сначала он уничтожит его”.

Я подняла глаза в небо, туда куда стремился Аримани.

Туда где носились по небу маленький, юркий как стриж, Мрачный Жнец и огромный, но отнюдь не медлительный Серпен Дахак, змей Дахак. Тим швырялся печатями, Дахак даже не уворачивался, делая стремительные выпады головами – одного укуса жуткой пасти достаточно, чтобы Жнеца не стало. Ситуация – хуже некуда.

А когда чертов Аримани подлетел к куполу и начал там колдовать, меня окончательно сковал ужас. Именно командор стражей настраивал защитный периметр, и даже то, что Кера, покидая мир, щит похоже укрепила превратив в купол, не значит, что его нельзя разрушить. Я глянула на черное море за щитом и представила, как хлынут на город твари хаоса, пока Жнец сражается в небе, всё более выматываясь…

А командор улыбнулся своему питомцу жуткой улыбкой, пыхнув черным дымом изо рта. Дахак в ответ радостно взревел.

У меня заныло сердце, так сильно, что от боли потемнело в глазах.

– Шааф… – поняла я. – Тебе больно!

“Тут слишком много богов… – тихо прошелестел ветер. Хаос над морем словно поднялся выше. – Мне не выстоять в этом противостоянии”.

А я замерла и ничего не делаю, потому что уже умерла...

Я с болью вспомнила, как смотрел на меня папа, когда отпускал помощь к Жнецу. С гордостью, с любовью, доверяя мне. Вспомнила улыбку мамы, заплетающей мне волосы. Ссоры и примирение друзей.

Если это смерть, то что же тогда жизнь?

Я сжала кулаки. Это мой мир! Мой и моего Жнеца!

Решительно взмахнув крыльями, я поймала ветер и – полетела ввысь.  К Тиму.

Пора напомнить, что он не один.

Пролетая мимо зависшего под куполом Аримани, я влепила ему в лоб маленькую золотистую печать – получилась с первого раза, не зря тренировалась и рисовала её дома. Злорадно ухмыльнулась, глядя, как завертелся на месте коварный Враг.

– Хотел хварно? Смотри не подавись!

“Кажется он забыл, что он тут забыл” – мурлыкнул в свисте ветра довольный Шааф.

А я тут же поплатилась за злорадство, ибо змею Дахаку это страшно не понравилось, и как только я преодолела щит, как и Тим не заметив преграды, мои ноги захлестнул скользкий хвост.

Жнец, совсем не обрадовавшийся моей сомнительной поддержке, испуганно заорал:

– Котя! Вниз! Немедленно!

А я даже крикнуть не смогла, раскручиваемая хвостом змея до тошноты и свиста в ушах. Сделав пару солнышек, я всё-таки полетела вниз. И да, ни разу не медленно, кстати.

Помнится, тетушка Жнеца уже отдавала ему такие необдуманные команды.

Едва не вывихнув крылья, мне удалось вернуть равновесие. Зависнув над щитом, я зажгла огонь вокруг себя и, глядя, как отдернулся несшийся ко мне хвост, мрачно усмехнулась.

– Если думаешь, что внизу безопаснее, то заблуждаешься! – крикнула я Жнецу.

Тим ринулся ко мне, но Дахак не спал, резко выбросив вслед Жнецу правую голову, он цапнул-таки его за крыло. Жнец зашипел, кувыркаясь в воздухе и рассыпая в стороны красные капли.

Сердце полоснуло болью, словно его выдрали из груди. В глубине души завыл Шааф, принимавший нашу боль как свою. Или это и была его боль?

Я рванула вверх, вспыхивая ещё ярче, превращаясь в комету наоборот. Тим скрыл раненое крыло, выравнивая полет по старинке – на одном крыле. И поймал меня в объятия, вспыхивая вместе со мной.

– Котя, тебе нельзя сюда, я не могу его убить, мои печати бессильны!

Мои глаза золотом отражались в синих глазах Жнеца.

“Его нельзя убить, глупое ты существо, – проворчал Шааф в нашем пламени. – Он же Хаос – вечная материя мира. Его можно задержать при помощи Хварно”.

Я огляделась. Мы пылали, и действительно – змей, вившийся вокруг, не смел нападать.

“Или вытеснить творением!” – закончил Шааф и принялся ворчать на тупых, несообразительных и крайне бестолковых нас.

На несколько ударов сердца в унисон – мы замерли. Время словно остановилось, а может и остановилось – стихли звуки, не слышно было людей, и даже трехглавый змей застыл, не способный двинуться.

– Верно, – улыбнулся Тим. – Верно! – рассмеялся он. – Ты поможешь мне? Ты со мной?

– Да! – уверенно ответила я.  – Что бы ты не придумал!

– Тогда полетели!

И мы, всё ещё пылая трехцветным огнем и держась за руки, полетели вокруг города, залетая далеко в акваторию острова и молча ужасаясь тому, что за пределами щита мира и моря нет. Петляя, мы выписывали одному Жнецу ведомые знаки, оставляя за собой пылающий след.

Дахак шипел и плевался ядом, сгоравшим в нашем огне. Я видела, как мучительно содрогается огромный змеиный хвост, как мечется сам он, окруженный символами рисуемой нами печати, которая распространялась от небес и до земли.